***

В то ранее утро мой и без того беспокойный сон нарушил щелчок двери, двое ввалились в каюту. Капитан неуверенно держался на ногах, а на нем висела девушка, смахивающая на резиновую куклу.

К горлу подкатил очередной приступ кашля, и сейчас я могла думать только о том, как не выдать себя, несмотря на неловкость ситуации.

Капитан стал неторопливо раздеваться, но обессиленно опустился на кровать. Девушка принялась услужливо стягивать с него джинсы, когда он откинулся на подушки. Она запустила руку себе под фартук, и в темноте каюты послышался звук расстёгивающейся молнии.

— Мой капитан, — томно прошептала путана, — я стану для вас особенной...

Ее прервал кашель. Мой кашель. Черт! Ну почему сейчас?

— Новенькая? — Она попыталась разглядеть меня, непривыкшими к темноте глазами.

Я увидела, как капитан накрыл лицо ладонью.

— Проваливай, — пробормотал он.

Никто не пошевелился. Я словно оцепенела.

— Проваливай, я сказал! — невнятно рявкнул он снова.

Немного придя в себя, я тихонько поднялась и двинулась к выходу.

— Резиновая, я тебе сказал.

Я замерла у двери, когда мимо меня промчалась разъярённая путана, едва не сбив с ног.

— Сука, — прошипела она мне в лицо.

Ещё несколько минут после ухода официантки я не могла пошевелиться.

Что сейчас произошло? Сначала притащил шлюху, потом выгнал.

Ответом мне послужил храп. Судя по всему, он просто не в состоянии заниматься сексом.

Повинуясь любопытству, я бесшумно приблизилась к кровати. Сейчас, когда он так крепко спит, я могла бы его убить...

Но что-то подсказывало, что это не лучшая идея.

Я тихо забралась на кровать и вгляделась в грубые черты. За этот месяц я сделала вывод, что он не бреется и не стрижётся, именно поэтому вся эта грива в таком неухоженном состоянии. Сейчас, спящий и обнаженный, он казался мне весьма безобидным, поэтому я бесстрашно коснулась татуированного предплечья, желая разгадать природу его шрамов. Ожоги? Кажется, ожоги. Спина, руки, плечи и даже немного грудь...

Что же с ним случилось?

Моя рука скользнула по его груди.

— Нет... — шепнул он, и я, вздрогнув, отскочила. — Нет, пожалуйста... Выходите... Ну же, выходите… — Шёпот звучал надрывно. — Это приказ... — Он словно в бреду метался по подушке. — Умоляю...

Его глаза все ещё были закрыты. Он спит.

Ему снится кошмар?

Мне вдруг захотелось остановить это. И прежде чем я успела подумать, моя рука уже коснулась его щеки.

— Тише, — я провела по волосам, словно укрощая льва, — тише. Это всего лишь сон. Все хорошо...

Он перестал метаться.

— Простите... — пробормотал он болезненно и едва разборчиво, — это моя вина...

Эти ожоги, кошмары, странное существование... Мне вдруг стало жаль его. Должно быть, так выглядит стокгольмский синдром в действии.

Он продолжал что-то бормотать, когда я обхватила косматую голову чудовища и прижала к груди.

— Все закончилось, — прошептала я, — забудь. Все прошло. Больше не будет болеть.

Уже начало светать, когда я наконец пришла в себя и собралась вернуться на своё привычное место на полу. Я осторожно высвободила руки и начала слезать с кровати, когда сильная рука сжала мое запястье.

— Мой ангел, — прошептал он едва слышно, и я подумала, что мне показалось, — останься со мной.

Должно быть, снова бредит. Я обернулась и дёрнулась в страхе: чёрные глаза пристально смотрели на меня.

Уже через секунду я оказалась прижата к матрасу огромным монстром.

Какая же я дура! Чего мне не спалось на своём месте? С чего я вдруг решила испытать судьбу, забравшись в клетку к дикому зверю?

Мужчина нависал надо мной. Вот он поднял руку, и я зажмурилась от страха. Теперь мне точно конец. Он не оставит без внимания мое вторжение в личное пространство.