Я остановилась перед дверьми в покои своего супруга, Ресксено́ра. Нетерпеливо взмахнула рукой, давая знак стражникам отворить двери и отойти в сторону. Внутри огромного помещения царил полумрак, несмотря на то что время перевалило за полдень. В нос ударил кислый запах выпивки и застоявшихся блюд. Я прошла через всю комнату и резким движением сорвала плотные шторы со всех окон, впуская внутрь солнечный свет.

– О-о-о-о-о… – раздался возмущённый стон со стороны огромно кровати. На ней, среди десятка подушек и одеял появилась светлая растрёпанная голова супруга, – Артемия… Конечно, кто же ещё?

Я подошла к кровати и поморщилась, заметив лежащего рядом с Ресксено́ром обнажённого щуплого паренька.

– Остался ли во всём Верксале хотя бы один смазливый раб, к чьей заднице ты не успел приложиться, Ресксено́р ?

– Опять то же самое…

Ресксено́р сел на постели, не стесняясь наготы, и потянулся за кувшином. Схватил глиняный сосуд и принялся пить прямо из горла.

– Слуги! Эй вы…

Осоловевший взгляд Ресксено́ра остановился на курильне. В открывшемся дверном проёме возникла служанка.

– Да, господин?

– Принеси мне та́йсы.

– Пошла прочь, – гневно кинула я служанке, перебивая Ресксено́ра, – никакой та́йсы. Это приказ…

– Вообще-то, правитель здесь я…

– Ты пьян и обкурен. И годишься только на то, чтобы трахать молоденьких мальчиков, Ресксено́р . Ты – жалкое и бледное подобие человека. Мужчиной тебя язык не поворачивается назвать. А уж правителем тем более.

Я перевела дух:

– А ты, – обратилась я к служанке, застывшей в раболепной позе, – передай всем. Никакой та́йсы. Если узнаю, что кто-то ослушался моего прямого приказа, скормлю ваших детей Шен-ри. Всё ясно?

– Да, госпожа.

Поклон вышел почти до самой земли. Служанка едва ли не облобызала пол и ушла, пятясь назад.

– Как ты сурова, Артемия!

– Так же, как ты – мягкотел. Выбирайся из постели и приведи себя в порядок. Сегодня вечером я созываю Совет. И ты должен на нём присутствовать. И непросто присутствовать, Ресксенор, но раскрывать рот, говоря то, что требуется.

– А если я не хочу? – дерзко ухмыльнулся супруг. Он приблизился ко мне вплотную, обдавая запахом закисшего вина и потного тела.

– Твоё право, Ресксено́р . Но помни, я трое суток не кормила Шен-ри. Она могла совершенно случайно выбраться из клетки…

– Не стоит пугать меня своей пантерой, – прошипел Ресксено́р , – я уже жалею, что сделал тебе такой подарок на свадьбу.

– Это единственное, что пришлось мне по душе из сделанного тобой. Я надеюсь, что ты меня услышал и сделаешь всё именно так, как я жду того от тебя.

Я оставила Ресксено́ра в его опочивальне. Когда-то отец выбрал мне в мужья одного из самых знатных, богатых и красивых мужей нашей долины. Золото семьи Ресксено́ра и могущество моего рода слились в брачных узах. Тогда Ресксено́р был хорош – высокий, статный, золотоволосый. Хорошо воспитан и образован, умён и не лишён обаяния. Но все его положительные черты меркли перед тем, что он был слабоволен и падок на пагубные пристрастия. Наш союз был простой договорённостью, не более того. Мы сосуществовали в рамках одной семьи, словно два соседа, чуждых друг другу. Поначалу он неплохо управлялся с Веркса́лом. Но ровно до того момента, пока всё шло гладко. Как только случалась неприятность, от его хвалёной мудрости и начитанности не оставалось и следа.

Мне приходилось в одиночку разгребать ворох дел. Он начал постепенно отходить от управления городом. А как только отравили его фаворита, Моро́на, он совсем сдал. Он всё больше начал пить ви́на и накуриваться до одури та́йсой. Толку от него сейчас – как от козла молока. По пути он растерял абсолютно всё, даже внешность. Сейчас он потасканный, обрюзгший, с опухшим лицом являл собой жалкое зрелище. Помощи от него не было никакой. Я осталась один на один с огромным городом, утопающим в золоте и пороке, где за каждым углом притаились тени заговорщиков, желающих свергнуть неугодную правительницу. И будто бы мало мне этих проблем – узкоглазые кочевники, словно саранча, пожирающие всё на своём пути, выстроились под стенами Веркса́ла.