– Если ты прав, я поблагодарю тебя за то, что помог обнаружить слабейшее из звеньев.

В этот момент воины находятся напротив нас. И в следующее мгновение здоровяк оказывается пойман на клинок Инсара – тот полосует его по плечу. Через мгновение «бессмертный» оказывается уже с другой стороны, расчерчивая тело противника красным. Он перемещается быстро и взгляд едва успевает отследить его перемещения. Взмахи рука настолько быстрые и размазываются пятном в воздухе – словно дрожащие крылья стрекозы. Здоровяк кажется просто неуклюжим увальнем по сравнению с бронзовым всполохом, кружащим вокруг него. Это не битва, а танец – так неуловимы и точны касания лезвий под лёгкий перезвон металла. Последний рывок и здоровяк замирает – с клинком Инсара у самой глотки. Тут и там сочится кровь из ровных поперечных порезов, спускающихся по спирали.

– Достаточно.

Большего доказательства мастерства не требуется – но Инсар, отбросив клинки, разматывает ткань, обёрнутую вокруг тела, демонстрируя её. Ни единой капли крови, ни даже пореза. Внезапно он склоняет голову. Покорный и преданный, но, протягивая ткань мне, смотрит прямо в глаза. В его взгляде читается вызов. Первая эмоция, понятная мне с момента приезда. И приятная. Я принимаю ткань из его рук. Хочется обернуть её вокруг своей шеи, вдыхая пряный мужской запах, но вместо этого я накидываю ткань на шею Келсию. Тот, словно очнувшись, спрашивает:

– Это лучший из воинов?

– Лучший? – я пожимаю плечами, глядя на Инсара, – понятия не имею. Я отсутствовала длительное время и обратила внимание на первого, попавшегося на глаза.

Келсий уходит посрамлённый. Советники что-то бормочут, посмеиваясь, и раздувают от гордости грудь колесом, словно сами показали всё, на что способны. В глазах Инсара читается ожидание. Чего? Похвальбы? Доброго слова?.. Я разворачиваюсь и удаляюсь – отец приглашал на прогулку по городу. Вместе со мной и почётными гостями. Наверняка она затянется до самого вечера. Так и происходит – мы разъезжаем по городу, посещая Храмы и сады, прогуливаемся в тени садов и ведём разговоры, неспешные, как ленивое журчание ручья, но полные подводных камней. Я утомлена событиями целого дня и возвращаюсь во дворец, желая оказаться как можно дальше от надоевших лиц.

В тени дворцовых стен прохладно. Прогуливаюсь по коридорам, выглядывая то в одни окна, то в другие: отовсюду открывается разный вид на город. Улицы, запруженные людьми, уже пустеют – после заката на них останется всего несколько случайных зевак. С балкона дальнего крыла видны стройные пристройки. С первого взгляда кажется, что это дома обывателей, но это город в городе, квартал дворцовых рабов, живущих в небольших домишках. Глаз замечает знакомую фигуру. Инсар стоит на одной из боковых улиц рядом с какой-то рабыней – её выдают широкие браслеты на запястьях. Невысокая, ладная женщина рассказывает что-то взахлёб, посмеиваясь, и изредка касается локтя мужчины рукой. Инсар отвечает ей, кажется, так же немногословно, как и всегда, но отвечает.

Изнутри поднимается волна глухого раздражения на него. Со мной он не захотел перекинуться даже парой слов, но растрачивает фонтан красноречия на рабыню. Ровня к ровне? Лицо полыхает. Я знала, что рабы проводят свободное от обязанностей время так, как им хочется, в рамках установленных правил. Рабам не разрешается создавать семьи без разрешения на то хозяина, но «бывать в гостях» не возбраняется. Новое чувство по ощущениям даже хуже недавнего раздражения. Оно едкое и жгучее. Но еще неприятнее понимание того, что охотно поменялась бы местами с той рабыней, чтобы не чувствовать себя так, словно меня игнорирует раб, подаренный мне.