– Вот как? И что же я делаю неправильно?

– Прежде чем обучать искусству владению мечом, отрабатывая удары, нас заставляли повсюду носить меч с собой. Есть, спать вместе с ним. Так, чтобы он стал естественным продолжением руки. Госпоже это ни к чему, будет достаточно хотя бы того, чтобы он не был чужеродным и лишним в ладони. К нему нужно просто привыкнуть.

– Хорошо. Начну привыкать к нему завтра.

– Сегодня, – возразил Инсар, – занятие ещё не окончено. Нужно начинать сегодня. Или постоянно откладывать на потом.

Инсар оказался прав. И уже через пару занятий меч держался в руке более уверенно, не выпадая из неё при легчайшем ударе. Инсар показал как нужно отбивать простейшие выпады.

– Хорошо. А теперь отойди к краю тренировочного поля. Отец не любит бесполезных людей. И если он узнает, что охранник за несколько дней научил меня большему, чем учитель фехтования за две недели, он велит избавиться от него. А мне не хотелось бы лишать человека головы только потому, что война – не столь привычное занятие для нашего народа, как для твоего.

***

Колесо времени вращалось своим чередом. И можно было бы забыть о том, что отец отдал приказ сровнять с землёй квартал Жалящих Гадюк. Он хотел единым движением вырвать рассадник заразы. И казалось, что это ему удалось. Конечно, часть головорезов растворилась на многочисленных улочках города, но для того, чтобы вернуть былое величие, им потребуется очень много времени. Так мы думали. Жалящим гадюкам вырвали ядовитые зубы – так говорили при дворе моего отца Советники. Они улыбались, восхваляя его мудрость, хотя чуть больше двух лет назад некоторые из них выступали против такого решения. Их улыбки и льстивые речи и временное затишье смогли усыпить даже бдительность моего отца. И однажды ночью оставшиеся Жалящие Гадюки вновь дали о себе знать.

Спокойный сон вдруг прервался, подёрнувшись тревогой, отчётливо разлившейся в ночной тишине. Я вздрогнула и села в кровати, чувствуя, как рот зажала рука.

– Тише.

Инсар. Тревога отступила. Непонятно только как давно раб находится в моих покоях, притаившись по одну сторону кровати.

– Никаких резких движений. Вставай и отступай в дальний угол комнаты. Вон туда. Он не просматривается из окна. Торопись, но не спеши.

Я последовала приказу с колотящимся сердцем и холодным рассудком. Инсар знает своё дело. За прошедшие два года он не раз успешно защищал меня от покушений. Быть дочерью правителя – значит, постоянно находиться под ударом. Обязательно найдётся тот, кто захочет подействовать на решения отцов через его детей.

Инсар, пригнувшись, скользнул к окну. Тишина и темнота. И вдруг в оконный проём скользнули две тени. Мягкая поступь и плавные движения, словно у «крадущихся» из охраны правителя. Но никто из них не стал бы красться ночью. Шум борьбы и едва слышные крики. Движения Инсара настолько быстрые, что за ними тяжело уследить взглядом, особенно в темноте. Мне остаётся только догадываться, как он различает врагов в темноте, так скоро расправляясь с ними. За одними следуют другие. Они лезут в окно, словно муравьи на оставленную кем-то дорожку из крупиц сахара. Мой охранник справляется с ними и высовывается в окно, проверяя, нет ли кого ещё.

– Как они забрались? Здесь так высоко…

– У них есть навыки, предназначенные для того, и специальные приспособления, -тихим голосом отвечает Инсар.

– Почему остальная охрана не среагировала? Где они все?

– Возможно, их умертвили. Или во дворце завёлся предатель…

Я различаю на лице одного из нападавших татуировку разинутой змеиной пасти.