Поднялся невообразимый гвалт, быстро прекратившийся, едва строем по двое в зал вошли воины из моей личной охраны. Несколько мгновений – и следом за ними в зал скользнули силуэты в сером, «крадущиеся», вставая позади кресел Советников. По закону я не имела права поступать так, как только что сказала. Если Правитель мёртв – именно Совет должен принимать решения, но позволить им тянуть время, ничего не делая, я не могла.

А сейчас – открытая конфронтация. И присутствие большого числа воинов из моей охраны только подтверждает это. Советники нехотя поднялись с роскошных кресел и поторопились на выход. Зал быстро опустел, в нём остались лишь мои приближённые слуги, Приа́м и ещё несколько командующих отделениями армии. К трону приблизился Ку́фий, один из старейших Советников.

– Госпожа, я никак не причастен к военному делу. Я всего лишь старик, разбирающий тяжбы. Но видел на своём веку немало осаждённых городов. Когда миркхи́йцы прорвутся вслед за «бессмертными»… Да, именно «когда», а не «если». Миркхи́йцы вырежут ту часть населения, что не смогут увести в плен. Они не пощадят никого. Так что нужно вывести из города мирное население. Пока ещё есть такая возможность…

– Именно об этом я и собирался поговорить с правительницей, – улыбнулся Приа́м. Ку́фий согласно кивнул.

– Старики, женщины, дети…

– Да, моя госпожа, но нужно уточнить, о каких детях идёт речь. Для каждого родителя отпрыск остаётся ребёнком, невзирая на возраст. Подростки-мальчишки, юноши, ещё не бреющие бороды – все они дети… Каков порог для того, чтобы выпустить их через секретный проход, дав шанс на спасение?

– Я начал держать меч в руках с одиннадцати лет, – заявил Приа́м.

– О, мой старый друг, ты относишься к семье воинов. Я же впервые коснулся оружия лет в тринадцать…

– Хорошо, – сказала я, – тогда мальчишки до тринадцати лет смогут покинуть пределы города.

– Верное решение. И ещё… В тяжёлые времена не стоит полагаться на честность просителей. Я не единожды наблюдал, как некоторые мужчины проявляли малодушие и не стыдились лезть вперёд тех, кто их слабее. Если мы объявим о том, что будем выводить население, некоторые не погнушаются тем, переодеванием в женское платье.

– Ку́фий прав. Я считаю нужным выделить отряд воинов, чтобы они следили за порядком и осаждали наглецов. Диса́н, Меге́й, – обратился Приа́м к двум стоявшим поодаль командирам, – вам и вашим людям я поручаю следить за порядком. И не забывайте как следует присматриваться, женщина перед вами или мужчина.

– Самый надёжный способ – нырнуть под юбку, – ухмыльнулся Меге́й, – могу поспорить, что начиная с сегодняшнего дня я задеру юбки бо́льшему количеству женщин, чем кто бы то ни было.

Он бравировал. Это было заметно по тому, какими серьёзными оставались его глаза, несмотря на широкую улыбку, прячущуюся в бороде. Юмор обречённого насмерть. Именно этим двоим и их людям предстоит стать последней преградой между кочевниками и слабой частью населения.

– Можете идти. Размещайте своих людей. Выводить людей всех разом не станем. Делите их подобно тому, как войско делится на отряды. Проводник будет ждать вас у пещеры.

Одна часть нашего города примыкала к гористой местности. В южной части города имелось немало лазов и пещер, в которых легко было заплутать до конца своих дней. О секретном проходе было осведомлено не так много людей.

– Как сейчас обстоят дела, Приа́м?

– Посыльный доложил мне, что «бессмертные» уже оттеснили горы трупов за первые городские ворота.

– Так быстро! – вырвалось у меня.

– Я бросаю на защиту самых лучших людей. Но с таким количеством «бессмертных» нам не справиться. Мы будем стоять до последнего, но нужно понимать, что это – не стояние на месте, а медленное и верное отступление.