Если бы только Крылов знал… Если бы она позволила ему догадаться, от нее сейчас не осталось бы и горстки пепла.

Игорь Крылов уничтожил бы ее.

Что ей еще делать? Воришкой проникать в его комнату и лежать на постели, предаваясь болезненным воспоминаниям. Она хотела бы вернуться в прошлое. Не навсегда, на пару мгновений. Туда, где могла прижаться к нему, забраться пальцами в его кудряшки и целовать.

Целовать так, как никого и никогда. Никогда уже…

Хватит. Дверцы шкафа закрылись. Забрав кофе, Рината вышла. На ходу допила в пару глотков, поставила чашку в раковину.

В ключнице висела запасная связка. Забирая ее, Рината криво усмехнулась. Брелок в виде конька прикреплен к ключам Николь. А ей отныне – лишь металлическое колечко, скрепляющее два ключа. Безлико и серо.

Сейчас это просто обычная связка, не более.

Поднявшись по ступенькам, Рината притормозила. Глянула на руку с кольцом и быстро стянула его с пальца. Закинула во внутренний кармашек сумочки и только тогда дернула стеклянную дверь школы.

Мать она нашла на катке. Алла, расхаживая вдоль борта, вела по телефону какой-то очень серьезный разговор. Наткнулась взглядом на Ринату и кивнула, внимательно слушая собеседника.

Рина расстегнула пальто, поправила резинку, стягивающую волосы, и посмотрела на мать. Та хмурила брови, и Рината заподозрила что-то неладное.

Алла подошла к дочери пару минут спустя.

Закинув телефон в карман спортивной куртки, устало выговорила:

– У нас есть пятнадцать минут, чтобы выпить чая. В тренерской.

– Что случилось? – насторожилась Рината. – Кто звонил?

– Крылов. – Алла, взяв дочь под руку, двинула ее в сторону коридора.

– Чего он хотел? – Рина изо всех сил пыталась не показать матери как напряжена, но та, похоже, была погружена в свои мысли.

Она задумчиво покачала головой и ответила:

– На катке у Миронова затеяли ремонт. Игорь попросил меня дать их группе лед на это время.

– Попросил? – излишне резко выпалила Рина, проследовав за матерью в тренерскую.

Алла уловила настроение дочери.

– Попросил. А что? Рин…

– Ничего. – Рината поставила чайник, обернулась на мать. – А больше ничего не просил?

– Нет, – пожала плечами Алла, опускаясь на диван. Измученно выдохнула и сжала пальцами виски. – Но у меня однозначно прибавится головной боли. Нужно как-то распределить лед. Завтра собрание здесь в двенадцать – с ребятами и Женей. Я бы хотела, чтобы и ты поприсутствовала.

– Конечно. – Рината присела рядом с матерью и приобняла. Положила голову на ее плечо и проговорила: – Мам, скажи честно, ты не против?

– Чтобы группа Жени тренировалась здесь? – уточнила Алла, легонько коснувшись лба дочери губами, и когда та кивнула, успокоила: – Нет. Правда, нет. Сезон крайне сложный, олимпийский. Сама понимаешь, что все влияет. И даже несколько дней простоя могут сильно выбить из плана подготовки.

– Можно подумать, что твоя школа – единственная в городе, – не удержалась от язвительности Рината.

Чайник вскипел и выключился, и она, поднявшись, подошла к столику. Насыпала в чашки заварку и добавила воду.

– Ты не очень-то рада. – Алла пододвинула низенький столик на витиеватых металлических ножках к дивану.

Водрузив на него обе чашки и вазочку с конфетами, Рина уселась на прежнее место.

– Еще точишь зуб на Миронова за то, что не взял вас с Крыловым в группу?

– Конечно, нет. Просто… – Рина замолкла, взяла чашку и, подув, сделала маленький глоток. Поставила обратно и, уперевшись руками в обтянутые черными брюками коленки, уставилась вперед.

Ну не может ведь она сказать маме, что злится на Крылова, который фактически ее обманул… убедил, что если Рина согласится на его предложение, никакого Миронова в школе никогда не будет…