Он стоял там, такой же упрямый, как и я. Даже не знаю, кто из нас хуже. Не шел за мной, но сверлил спину, и я чувствовала этот тяжелый взгляд. Споткнулась о пень под снегом, упала. Встала и сделала шаг, когда в голове шелестом ветра пролетело это:

«Ты всегда будешь падать, Рин. Главное, не забывай подниматься с гордо поднятой головой».

Чей голос? Мужской, женский? Я понятия не имела, одно знала точно – это воспоминание. Кто-то говорил мне это раньше. И он знал мое имя.

Я застыла, не веря еще первые секунды. Рин? Рин. Так странно и… привычно. Это сокращение? А полное? В голову ничего не приходило, как бы я не крутила имя на языке. Но на лице засияла благодарная улыбка, а в глазах собрались слезы. Мне предстояло собрать себя по кусочкам, как картинку с пазлами. С этого я могла начать. Сделала вдох поглубже, вместе с ним на меня подул сильный холодный ветер. Он быстро стих, а на лицо упала морозная снежинка. Подняла голову вверх – целый рой снежинок опускал
ся на землю. Они собирались скрыть все следы, отобрать у меня путь. Почему-то стало смешно. Даже силы природы сговорились против меня.
Стоило подумать об этом, и ветер усилился. Подул в лицо, шею, снежная буря за секунду замела мои ноги по колена, и я отшатнулась, почти что упав опять. Удержалась, потому что схватилась за дерево.

- Буря начинается, - как бы невзначай и все тем же до тошноты спокойным голосом произнес псих. Когда я не удержалась и обернулась, он точно так же подпирал дерево у склона и, да смотрел. Ждал. Почему-то с видом мученика, сведя брови на переносице. А после долгой напряженной паузы, когда снег уже прилично замел мою шею, и все торчащие испод шапки волосы промокли, он, наконец, сказал.

- Лайфорд. Но даже не думай так меня называть, - грозно заявил он, ткнув в меня пальцем. - Здесь я Миша.

 Я засмеялась от абсурдности его логики, ведь созвучности в именах совершенно не было. А еще радость накатила оттого, что теперь и я могла назвать свое имя.

- Рин, - произнесла гордо. – Я вспомнила только что.

Теперь его брови от удивления поползли вверх, и он закивал.

- Видишь! Я же говорил, что память вернется. Теперь мы точно знакомы. Так ты собираешься возвращать свою задницу в дом или останешься здесь со своей подружкой?

Я оторвалась от березы и засмеялась на этот раз от ветра, который так усердно дул мне в спину, буквально толкая к психу. Это был нездоровый смех, и я не могла его контролировать.

- Все еще ненавижу тебя. Может быть, даже сильнее, - объявила, проходя мимо и проигнорировав его руку. Вот, кстати, зря. Всего один шаг, и моя нога потеряла опору. Второй раунд увеселительного кувыркания со склона начался.

- Бляяяяя! – раздалось сокрушенное, и я была полностью солидарная, пока глотала снег, катилась, чертыхалась, билась о что-то многострадальной головой и… В какой-то момент все прекратилось, а мне ко всему прочему стало трудно дышать от тяжести свалившегося тела.

- Каждый раз, когда ты так говоришь, – вызов для меня. Ты ведь понимаешь это, правда? – Спросил Лайфорд. Лайф – так лучше. Как напоминание, что он в отличие от меня хозяин своей жизни. Он слез, как только убедился, что я в достаточной мере зла. На этот раз, когда он подал руку, мне пришлось засунуть свою гордость-тупость подальше и принять помощь.

- Когда вспомнишь что-то еще, мы вернемся к разговору о поисках твоего дома. А сейчас, угадай что? 

- Даже боюсь думать, - заворчала я и начала отряхиваться. Радовало, что брелок остался в руке, не выронила.  

- Мне опять придется отогреть тебя по полной, - воодушевленно ответил Лайф и бесцеремонно погрузил меня себе на плечо.