– Клянусь Аполлоном, господин Мэнбар, – отвечает Ивернес, – берегитесь! Вы уж чересчур возбуждаете наше любопытство!.. Вы словно тянете без конца одну и ту же музыкальную фразу. Ждешь не дождешься заключительного аккорда…

– И в конце концов это утомляет слух! – добавляет Себастьен Цорн. – Может быть, уже наступил момент сообщить нам название этого необыкновенного города?

– Нет еще, дорогие гости, – отвечает американец, поправляя на носу золотое пенсне. – Дождитесь конца нашей прогулки, а пока пойдемте дальше…

– Прежде чем идти дальше, – говорит Фрасколен, у которого к любопытству начинает примешиваться какая-то неясная тревога, – я хочу сделать одно предложение.

– Какое же?

– Почему бы нам не подняться к самому шпилю церкви Святой Марии? Оттуда мы могли бы увидеть…

– Нет, нет! – восклицает Калистус Мэнбар, мотая своей громадной всклокоченной головой. – Не теперь, позже…

– Но когда же. – спрашивает виолончелист, которого начинают раздражать все эти таинственные увертки.

– Под конец нашей экскурсии, господин Цорн.

– Так мы вернемся к этой церкви?

– Нет, друзья мои, наша прогулка завершится осмотром обсерватории, башня которой на целую треть выше шпиля церкви Святой Марии.

– Но почему же все-таки, – настаивает Фрасколен, – не воспользоваться случаем?..

– Потому что… весь мой эффект пропал бы!

Нет никакой возможности вытянуть другой ответ у этой загадочной личности.

Остается только подчиниться, и обстоятельный осмотр второй части города продолжается. Осматривают торговые кварталы, портновские мастерские, обувные и шляпные магазины, мясные, бакалейные, фруктовые лавки, булочные и т. д. Калистус Мэнбар, которого приветствует большая часть попадающихся навстречу прохожих, отвечает на поклоны с тщеславным удовлетворением. Он неутомимо расхваливает все и вся, словно демонстрирует какие-то чудеса природы, и язык его работает не переставая, как церковный колокол в праздничный день.

Было уже около двух часов, когда квартет добрался до окраины города. По ту сторону великолепной решетки, увитой цветами и вьющимися растениями, простираются поля, сливаясь с линией горизонта.

Здесь Фрасколен делает некое наблюдение, которым не считает нужным поделиться со своими товарищами. Все, наверное, объяснится на башне обсерватории. Наблюдение его состоит в том, что солнце, которому в два часа дня следовало быть на юго-западе, находится на юго-востоке.

Это обстоятельство приводит в изумление пытливый ум Фрасколена, и он начинает «выкомуривать себе над ним мозги», как говорит Рабле, но внезапно течение его мыслей прерывается восклицанием Калистуса Мэнбара:

– Господа, трамвай отходит через несколько минут. Поедем в порт…

– В порт?.. – спрашивает Себастьен Цорн.

– О, придется проехать не больше мили, а это позволит вам полюбоваться нашим парком!

Раз имеется порт, он должен быть расположен по ту или другую сторону города на калифорнийском берегу. И правда, где же ему быть, как не на берегу?..

Артисты, несколько сбитые с толку, рассаживаются на скамьях комфортабельного вагона, где уже сидят несколько пассажиров, которые здороваются с Калистусом Мэнбаром – черт возьми, да он со всеми знаком! – и электрический двигатель начинает работать.

Калистус Мэнбар прав, называя парком местность, простирающуюся вокруг города. Всюду аллеи, уходящие вдаль, зеленеющие лужайки, крашеные ограды, прямые или зигзагообразные заросли деревьев – здесь растут дубы, клены, буки, каштаны, железное дерево, вязы и кедры, и все эти молодые рощи населены множеством птиц самых различных пород. Это настоящий английский сад с бьющими родниками, пышными клумбами во всем блеске весеннего цветения, зарослями кустарников, где смешаны самые разнообразные сорта растений – гигантские герани, как в Монте-Карло, апельсины, лимоны, оливы, лавры, мастиковые деревья, алоэ, камелии, далии, александрийские белые розы, гортензии, белые и розовые лотосы, южноамериканские страстоцветы, пышные сочетания фуксий, сальвий, бегоний, гиацинтов, тюльпанов, крокусов, нарциссов, анемонов, персидских ранункул, ирисов, цикламен, орхидей, кальцеолярий, древовидных папоротников, а также растений тропической зоны: индийского тростника, кокосовых и финиковых пальм, смоковниц, эвкалиптов, мимоз, бананов, гуайяв, бутылочных тыкв, – одним словом, здесь имеется все, чего любители могут требовать от самого богатого ботанического сада.