– «Русские сосны» (2017) – книга надежд в том смысле, что надежда умирает, умирает, и всё никак не сдохнет. Она, эта книжка, в момент записи одухотворялась пониманием, что не будет прочитана. Получилась независимая книга: независимая от читателей, критиков, продвижения и продаж. Взглянул я на её свободу и весело мне не стало, но и грусти тоже не было. В «Русских соснах» многие существующие вещи названы своими именами, но в ней есть и стихи, где названы своими именами ещё не существующие вещи. В книге 33 стихотворения. Финал книги звучит многообещающе так:

Жизнь фантастически напрасна.
Плывя в крови её кромешной,
бессмертным доверять опасно.
Одна надежда на воскресших.

Все предыдущие стихи «Русских сосен» заняты тем, что изобретают технологию тотального воскрешения, используя для этого сломанные детали смерти. Это те детали, которые остаются после того, как ты сначала что-то разобрал, а потом собрал снова, но кое-что всё равно осталось. Твоя жизнь – это то, что осталось, после того, как смерть собрала из тебя свой пазл. Когда ты трудишься, ты устаёшь. Когда ты творишь – ты иссякаешь. На всякий случай скажу вот что: личная усталость от пройденного пути – обычное дело, но к самому пути отношения не имеет. Никто не владеет расстоянием уже пройденного им пути. Очарования художника принадлежат миру, разочарования – только ему самому. Первые – волшебны, вторые – несущественны.


Виталий Кальпиди

дельта

Стихотворения

Геннадий Русаков

Русаков Геннадий Александрович родился в 1938 году, воспитывался в Суворовском училище, учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Работал переводчиком-синхронистом в Секретариате ООН в Нью-Йорке и Женеве. Автор одиннадцати книг стихотворений. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Национальной премии ≪Поэт≫ (2014).

Живет в Москве и Нью-Йорке.


15 августа 2018 года Геннадию Александровичу Русакову исполнилось 80 лет. Редакция журнала поздравляет Геннадия Александровича с прошедшим юбилеем и пользуется случаем сердечно пожелать ему счастья, здоровья и вдохновения.

1. Чего-то в жизни понимаем,
чего-то силимся понять…
Не тех, кто нужен, обнимаем
(а тех не хочется обнять.)
Всё стало просто по раскладу,
и с этим вроде повезло:
дождь зачастил к пустому саду —
воды по первое число.
Я тихим радостям старенья
веду прилежный кондуит:
у Зинки варится варенье,
телок на привязи стоит.
А жизнь опять мне тянет руку:
– Чего надулся, брось, налью!..
И я у Шаховых по звуку
свои дровишки узнаю.
2. В этой вирусной погоде
должен быть какой-то прок:
может, счастье на подходе.
Или время лучших строк.
Что-то явно приключится
или вдруг произойдёт:
ангел по небу промчится
и на землю упадёт
где – нибудь за нашим домом,
возле заднего пруда —
в окружении знакомом,
где лишь ветер и вода.
Он пройдёт к себе задами.
От калитки вякнет пёс.
Ангел тихо скажет маме:
– Я вот тут тебе принёс…
3. А я живу на людях, но один.
Среди других, но неприметен глазу.
Я самый средний в мире середин
и потому не различаем глазу.
Но я давно на это не ропщу —
мне хорошо в моей серёдке мира.
(Я вас к себе в соседи не пущу,
хотя и пожалею для близира…)
Чем дольше жизнь, тем жальче уходить,
как ни страшны её круговороты:
«Всегда успеет, падла, наследить!»
говаривал в училище комроты.
И не без основанья, признаюсь:
где ни живи (хоть на задворках рая),
она найдёт очередную гнусь,
тебя вполне конкретно выбирая…
4. Водомерки куда-то спешили
на своих неудобных ногах:
просто воду слегка ворошили,
соревнуясь в нелепых бегах.
День крепчал, набирал амплитуду.
С неба капала влага-вода.