А вот судьба внедорожника была куда печальней. Его водитель знал дорогу гораздо хуже, и когда автобус пошел на отчаянный маневр, он среагировал неправильно. Теперь мощная еще пару минут назад машина превратилась в груду металлолома возле бетонного столбика, служившего началом ограждения у моста.

Второй раз за день смерть прошла мимо. Агата не знала, как это объяснить, она даже верить такому везению боялась. Ей сейчас и не до того было! Она пришла в себя первой, никто из пассажиров автобуса пока не очнулся, и она должна была помочь им.

Агата выбралась из автобуса, чтобы определить, кто пострадал больше всего, к кому ей нужно спешить. Однако оказалось, что помощь нужна… ей. Она убедилась в этом, когда заметила движение слева от себя.

Внедорожник, хоть и разбившийся при аварии, все же уберег людей, находившихся внутри. Теперь один из них не только смог выбраться из покореженной машины, но и направлялся к Агате. Мужчина выглядел страшно: окровавленный, в порванной одежде, с остатками ремня безопасности на груди и шее, который он просто не смог отстегнуть, а потому перерезал. Судя по безвольно повисшей у тела руке, его плечо было безнадежно выбито. Это должно было причинять чудовищную боль, которую он, похоже, просто не чувствовал. Взгляд у мужчины был шальной, блуждающий, он еще не окончательно пришел в себя после аварии.

Но он помнил, кого должен преследовать. Возможно, не помнил, зачем, но от своей цели не отказался. Увидев Агату, он бросился к ней, хотя при его ранах ему следовало бы остаться в стороне, поберечь себя. Говорить ему об этом было бесполезно, вряд ли он вообще понял бы, что к нему обращаются. Агата видела нож, судорожно зажатый в его единственной уцелевшей руке, и это стало для нее лучшим предупреждением.

Решение пришлось принимать за считанные секунды – и она бросилась в лес. Не ради себя, потому что ей меньше всего сейчас хотелось бежать по усыпанной ветвями земле, раны на ногах только-только перестали болеть. Она просто не могла остаться там. Возможно, ее бы этот мужчина и не поймал, он пострадал сильнее, чем осознал, раны и потеря крови могли свалить его с ног в любой момент. Но до этого он успел бы ранить кого-то еще, и Агата не хотела рисковать.

Она снова бежала, и в этой части леса побег давался ей гораздо тяжелее. Не потому, что она смертельно устала – страх сейчас придавал ей сил. Просто по сравнению с этим лесом, участок возле хижины был прогулочной дорожкой! Здесь землю устилал плотный ковер из бурелома: упавшие стволы и иссохшие ветви наваливались друг на друга годами, перебираться через них становилось все сложнее.

Агата окончательно запуталась, она не знала, куда бежать. Хотелось плакать, но сейчас слезы были непозволительной роскошью: они сбили бы и без того частое, хриплое дыхание. В голове мелькали тяжелые мысли. Может, лучше сдаться? Может, это изначально была дорога в никуда, а своим нелепым побегом она лишь продлевает страдания?

Но идея сдаться и безвольно принять смерть противоречила самой природе Агаты. Она продолжала бежать – пока неожиданно не услышала за своей спиной крик. Резкий, громкий, он взвился к небу и почти сразу сменился хрипом, а потом и вовсе затих. Ни птица, ни зверь так кричать не могут, только человек, а человек, кроме Агаты, здесь был только один.

Она, собиравшаяся перелезать через массивный ствол, замерла в движении. Все еще не решаясь поверить себе, Агата медленно повернулась. Если бы это было ловушкой, она бы сейчас дала преследователю возможность поймать себя. Но уж слишком отчаянно прозвучал этот крик для такого трюка!