Казнь уже должна была состояться. Кошка обеспокоенно махнула хвостом. Не нравилось ей состояние наагашейда. Ему, наверное, тяжело далась казнь нагини. Всё же он наг, пусть и с примесью крови наагашехов. Убийство женщины, похоже, легло на него тяжким грузом. Она подошла к нему и ткнулась мордой в плечо.

Дейширолеш словно очнулся и перевёл на неё затуманенный взгляд. Некоторое время он смотрел так, словно не видел кошку. А затем поднял руку и погладил её между ушами.

— Что? Уже доложили? — беззлобно спросил он.

Вместо ответа кошка потёрлась лобастой головой о его плечо, жалея.

Неожиданно Дейширолеш подался вперёд, обхватил её голову ладонями и коснулся большого чёрного носа губами.

— Обернись, — чуть слышно, хрипло попросил он, — пожалуйста.

Что-то в этой просьбе было такое, что она не смогла отказать. Она отступила и выгнулась. Через некоторое время на полу на четвереньках стояла девушка. Дейширолеш, не дав Дариласе опомниться, сгрёб её в объятия и уткнулся носом в её шею, жадно вдыхая запах. Тейсдариласа замерла, ощущая, как учащается её собственное сердцебиение.

— Тебя мне жалко, — сказал он непонятную для неё фразу и поднял глаза на её лицо.

Девушка вопросительно посмотрела на него. А Дейширолеш почувствовал, как медленно, неохотно в груди распускается тугой узел ледяного равнодушия и отступает ощущение собственной чуждости.

Опуская топор на шею нагини, он не ощутил ни грамма жалости или сожаления. Он поступил правильно, она заслужила это. Но внутри его царапало собственное отношение к происходящему. Он не наг! И отчётливо понимал это. Ни один наг не смог бы так спокойно убить женщину. А он мог! Представляя на месте этой женщины любую другую, Дейширолеш понимал, что всё равно бы смог. Смог бы потому, что он чужой среди своего народа.

А потом он увидел кошку. Большая чёрная морда тёрлась о его плечо, и её усы лезли прямо в губы. Перед глазами встала принцесса Тейсдариласа. Она заняла место осуждённой на плахе и посмотрела на него снизу, ожидая, когда он опустит топор. И тут Дейширолеш вдруг понял, что не может опустить топор. Он мог убить любую другую, но не её. Ему было жаль эту девушку. Он не хотел обрывать её жизнь. Рядом с ней он ощущал себя нагом.

Дейширолеш медленно склонился к её лицу и как можно мягче, чтобы не спугнуть, коснулся губ. Девушка испуганно взмахнула ресницами. Ресницы у неё длинные, пушистые, чёрные, как и у её кошки. Дейширолеш подался вперёд и поцеловал глаза принцессы, ощущая губами шелковистое трепетание пушистых ресничек. Мягко, почти неощутимо провёл кончиком языка по линии её носа вниз. Опять легко поцеловал в губы и опустился на шею. Пульс Дариласы был учащённым, то ли испуганным, то ли возбуждённым. Он нежно, успокаивающе провёл ладонями по её плечам, скользнул на спину, к лопаткам. Губы его мягко опустились вниз, касаясь ложбинки между грудями. И он осторожно, плавно опустил девушку на ложе, накрывая собой.

Тейсдариласа испуганно встрепенулась. Страх боролся в ней с возбуждением и ещё малознакомой жаждой удовольствия. И страх проигрывал. Мягкие, неспешные движения разжигали огонь в крови, но не страх. Колени ослабли, налившись приятной тяжестью, которая волнами распространялась от низа живота. А внизу живота медленно и сладко сворачивалось спиралью острое возбуждение. Волосы наагашейда щекотали бёдра, а губы мягко целовали живот. Когда его язык оставил влажный след чуть ниже пупка, она ахнула, почти беззвучно, распахнув глаза и чуть выгнувшись ему навстречу.

Его дыхание коснулось внутренней стороны бёдер, и неожиданно он раздвинул её колени. Сладкий дурман возбуждения схлестнулся со страхом, и эта гремучая смесь стремительно растеклась по жилам. Тейсдариласа позвала звериное сознание на помощь, позвонки её затрещали. Но правая рука наагашейда властно легла на её поясницу и надавила, не позволяя позвонкам сместиться и начать обращение. Левая удержала её за бедро, и она ощутила невозможно горячие губы прямо между ног. Мысли вымело из головы, когда она ощутила, как внутрь проникает горячий и влажный язык. Низ живота занемел от острого, непередаваемо приятного ощущения. Она откинула голову назад и жадно захватила губами воздух. Захватила, но не вдохнула. На мгновение закружилась голова. А потом и губы, и язык наагашейда пришли в движение, и её словно пронзила вспышка болезненного наслаждения. Пальчики на ногах поджались. Она что есть силы вцепилась в прокрывало.