Вот и все. Осип прижался спиной к плетеной сене и вытер испарину. Дело сделано.

Оставалось открыть ворота и впустить ожидавших снаружи станичников.

Иван ловко спрыгнул с нижней площадки башти и по-кошачьи прокрался к запертым воротам. Тела его противников остывали наверху, а души уже неслись к гуриям, обладающим, по преданию, поразительной красотой, покоящимся на драгоценных коврах в роскошных, вечно зеленеющих садах. В их объятиях правоверного ожидало бесконечное блаженство. «Да нехай!» – подумал мимолетно казак и сплюнул.

Подкравшись к воротам, Иван осмотрелся. Чуть поодаль, на второй вышке, маячила фигура Осипа в черной длинношерстной папахе. Где-то в глубине аула послышался стук. Мишник вновь посмотрел на вышку, где находился друг. Тот махал ему рукой, делая знак затаиться. Казак присел. Через майдан в направлении загона, где стояли лошади, прошел черкес, держа в руках что-то, напоминавшее лопату или сапу, в сумраке толком не разглядеть. Иван, дождавшись, когда черкес скроется из виду, надавил на засов, закрывавший ворота. Крепление поддалось с трудом. Мишник, толкнув створ ворот, просунул голову в образовавшийся проем. Крикнул сычом, давая понять, что путь свободен.

Аул, как правило, был обнесен оградой из нескольких рядов плетня, пространство между которыми заполнялось землей. В оборонительных целях также возводились и сторожевые башти, располагавшиеся обычно на противоположных сторонах аула. Ворота черкесы делали деревянными или плетеными в несколько слоев. Преодолеть ограду с ходу не представлялось возможным. Штурмующие становились легкой мишенью для обороняющихся. Отворив ворота, нападавшие оказывались в более выгодном положении, занимая удобные позиции для атаки.

Увидев Ивана и поняв по его знаку, что путь свободен, Билый дал приказ казакам двигаться вперед. Зная тактику оборонительного боя у черкесов и их способность незаметно скрываться в заранее оборудованных ходах, Микола распределил несколько казаков по периметру изгороди, а основную группу повел к воротам. Казаки в одно мгновение раскрыли тяжелые створы, открывая себе путь.

– Карабут! Деркач! – позвал сотник. – Вам задача пробраться к загону, где черкесы держат наших коней. Коней выпускайте, они сами дорогу в станицу найдут. Затем к нам присоединяйтесь.

– Так там же и черкесские кони могут быть, – ответил Деркач.

– Та и хай с ними. Вали кулем, потом разберем, – подытожил Билый, махнув рукой.

– Хлопцы, – обратился он к остальным казакам. – Атакуем с ходу. Не даем опомниться варнакам. У них один путь спасения – через ворота. Остальные пути станишники наши, что за укреплением стоят, перекроют и там их встретят. Если где лазейки у черкесов к отступлению и приготовлены, то только в одном месте, где аул к скале примыкает. Но там наши на выходе их порубят. А там война план покажет. Гуртом и батька лэгше быть. Ну, с Богом!

Казаки закивали, соглашаясь и принимая наказ.

– Василь! Рудь! Ходь до мэнэ. Шо, скис чи ни? Казак пэрэд лыхом нэ плачэ! Рядом будь, – сказал как отрезал Билый. – Станишные, рушницы на изготовку! – приказал Микола.

Карабут с Дергачом перебежками добрались до загона, где черкесы держали украденных коней. Черкес, которого видел Иван Мищник, поил коней. Напевая себе под нос то ли молитву, то ли какую-то свою черкесскую песню, он не замечал две темные фигуры в черкесках, тайком крадущиеся к загону. Горец и не догадывался, что в родном ауле на майдане в данный момент находится целый отряд заклятых врагов – гяуров. Не знал и о том, что минуты его вольной, свободной жизни сочтены.