Зачем моей начальнице Сидорова – я спрашивать не стал. Не моё это дело. Надо и надо, подумаешь, главный палач Стакомска, если не всего СССР, решила поговорить по душам с юной и психически не очень устойчивой пироманкой. Если уж быть точным, то Сидорова Юлия Матвеевна никакой не пироман, а вполне себе пирокинетик и пиросенсор, владеющий еще одной крайне интересной бытовой способностью. А так как в свое время она ну очень не хотела, чтобы о её выдающихся боевых талантах узнали, то стала объектом эксплуатации у целой орды девчонок-студенток, имеющих, по молодости, крайне мало личных денежных средств, а вследствие – и совести. Взбешенная криптидка психанула, решив сжечь к хренам общагу, где её доводили до ручки и, в итоге, вместо расстрельной стенки, оказалась в «Жасминной тени».

– Сидорова, привет! – вломился я с наглой мордой лица (нет, с маской на ней), прямиком в купе, где содержалось искомое, – Идём со мной!

– Эк…, – ответила мне вполне приятная и подтянутая девушка-шатенка, стоящая у столика. Ну, что эта Юлька – шатенка, я знал и так, а вот неопределенный звук был из-за того, что стояла она в пустом купе, стояла в труселях (кажется, снятых с мертвой прабабушки), с лицом, спрятанным в одеваемую или снимаемую майку и, конечно же, демонстрируя свою грудь. Душераздирающее зрелище, доложу я вам. Молодые, но очень грустные сиськи, печально разглядывающие сосками пол. Аж скупая слеза на глаз наворачивается.

– Одевайся, короче, – слегка смутился я, отворачиваясь, – За дверью подожду. Тебя вызывают.

Ах да, еще Сидорова очень боится некоего Изотова, причем – почти без причин. Или нет?

– А ну-ка расскажи, красавица…, – недолго думая, прижал я молча топающую за мной краснющую Сидорову к промежутку между окнами, – С фига ли ты меня ссышься так? Мы виделись-то, считай, два раза…

– Иии…, – быстро поменяла колер девушка, – Я-аааа…

– Говори-говори, – подбодрил я её, приближая маску к боящемуся лицу, – Чей-то странно, что ты такая вся мной напуганная.

Да, это было странно. Виделись мы с ней три раза – один раз в общежитии, которое она вскоре спалила, потом ко мне привели её виноватые девки, чтобы помочь мне залатать куртку бессловесной «помогалкой», ну и третий раз – когда она жгла эту чертову общагу. И ничего я ей все три раза не сделал, но… в крайнюю нашу встречу, под той горящей девятиэтажкой, Сидорова изволила обмочиться и вырубиться. Странно же, да?

Ну тут, как говорится, недолго мучилась старушка, в бандитских опытных руках. Как-то враз расклеившись, дева тут же мне поведала о том, что была влюблена в некоего Салиновского. Не сразу, конечно, а после того, как пару раз через огонь зажжённых конфорок на плите увидела, как тот в режиме альфа-самца дерёт очередную пассию. Ну и расклеилось от такого жесткого порно… скажем так – мягкое женское сердце. Начала она пасти бедолагу блондина при каждом удобном случае, благо тот, по древней мужской безалаберности, конфорки на плите часто забывал закрутить. А тут появился я, ну и…

Понятно, в общем. Наблюдая за нами обоими, она не могла не проникнуться отвращением к моему прекрасному лицу, от чего и создала устойчивую ментальную связь. Вот и ловила с тех пор невнятные кошмары с моим участием, причем, три четверти их было с порнографических уклоном.

Икнув от неожиданности, я потрепал жертву собственной страсти по плечу, а затем, начал легонько толкать впереди себя, потому как от чувств у нее и в зобу сперло и ноги заплетаться начали. А уж когда это несчастное создание увидела Окалину во всей её грозной, хоть и слегка вспотевшей красе, да еще и в компании с всесоюзной знаменитостью…