Землянин не знал слова, которое на языке норби означало удачу или везение, но попытался объяснить как можно понятнее:

– Дашь кровь – стрела летит прямо – попадет во врага. Плата кровью за меткие стрелы.

– Ты прав! Чужак, но думаешь как норби. Может, внутри тебя норби? Далеко улетел, попал в плен, хотел вернуться к своим, дух вселился в чужого младенца, потом вернулся. Правда, правда. – Туземец легонько постучал рыжеватыми пальцами по запястью Сторма, где остались крошечные царапинки. – Здесь, снаружи, чужак. Внутри – норби вернулся домой!

– Возможно, – согласился повелитель зверей, чтобы не обидеть туземца.

– Люди в пещерах поймут. Они тоже издалека. Может, ты им понравишься.

Горгол говорил с такой уверенностью, точно сам был знаком с легендарными жителями Затворенных пещер.

– Ты их знаешь? – спросил Хостин.

Горгол пустился в пространные объяснения. Как понял Сторм, три года назад туземец в одиночку отправился в путешествие, чтобы показать себя взрослым охотником, достойным представителем народа Кротага. По традициям норби, он должен был либо сразиться с аборигеном из другого племени (если, конечно, повезет встретить странствующего воина из враждебного клана), либо без чьей-либо помощи убить одного из четырех опасных диких зверей. Во сне ему привиделось, что путь лежит к скалам на востоке, и Горгол направился туда же, куда сейчас ехала экспедиция.

В горах он напал на след лихого летуна, гигантской птицеподобной твари, к которой норби одновременно испытывали глубочайшее отвращение за нечистоплотные привычки и искреннее уважение за свирепый нрав, – словом, идеальный трофей, чтобы доказать свою доблесть. Горгол целых пять дней выслеживал пернатого хищника и наконец высоко в горах обнаружил его гнездо. Однако туземец поторопился, и первый выстрел лишь ранил летуна.

В ответ птица, как водится, напала на норби, заставив его с боем отступить в ущелье, на склоне которого и находилось гнездо. Там Горголу удалось заманить тварь в ловушку и благополучно прикончить, хотя летун напоследок нанес ему глубокую, пусть и не смертельную рану.

В этом месте своего рассказа норби вытянул ногу, и в свете костра Сторм увидел грубый рубец около десяти дюймов длиной.

Из-за травмы Горголу пришлось остаться в горной долине. К счастью, сезон дождей еще не сменился Великой сушью и с вершин стекали ручьи. Во время вынужденного заточения в ущелье туземец отыскал вход в пещеру, заваленный камнями, и некие загадочные предметы, изготовленные руками иных людей – не норби и не колонистов.

Он не тронул находки, чтобы не разозлить пещерный народ, и, как только смог держаться на ногах, покинул те края, но с того самого дня верил, что наткнулся на врата в Затворенные пещеры.

– Люди в пещерах – хорошие, если соблюдаешь закон. Подсказали Горголу, как убить летуна, послали воду, когда нога болела. По преданию, пещерные были добры к норби. И я верю. Я бы умер, если бы не их магия! Мощная магия, – он развел руками, – многое творят, спрятались от солнца и спят, но все еще много волшебства!

– Сможешь снова найти то ущелье?

– Да. Но не пойду, если не пустят пещерные. Пойду за птицей. Пещерные знают, я не побеспокою, не откопаю, они разрешат. Если придешь разбудить – им не понравится. Позову их – потом пойдем.

Для повелителя зверей это прозвучало вполне убедительно: он уважал право каждого верить, во что ему хочется. К тому же рассказ туземца подтверждал слова археолога о том, что шаман Бокатан согласился проводить их, полагая, что народ Затворенных пещер благоволил экспедиции. Горгол охотился примерно там, куда и направлялась группа. Возможно, в конце концов им и впрямь удастся отыскать это таинственное место.