Печальная реальность в том, что мы подверглись вторжению стремительно размножающегося вида, который уже в силу своей численности эволюционирует так быстро, что способен отражать любые вызовы.

Я принимаю позу для сиесты, чтобы никто меня не беспокоил, и подключаюсь при помощи своего Третьего Глаза к Энциклопедии, висящей у меня на шее, – посмотреть, бывали ли раньше похожие ситуации, хорошо закончившиеся для нас, кошек.

В мае 1941 г. немецкий линкор «Бисмарк» по прозвищу «нацистский людоед», регулярно ускользавший от британского ВМФ, был наконец потоплен. Из экипажа в 2200 человек выжили только 114, а также черный кот с белым горлом. Его подобрала команда английского эсминца Cossack, назвавшего его Оскаром. Спустя месяц эсминец атаковала немецкая подлодка. Взрыв разворотил всю носовую часть и убил 159 человек.

Оскар снова оказался одним из немногих спасшихся и был взят на борт английского авианосца Ark Royal. Оскар приносил неудачу: через несколько недель авианосец отправила на дно немецкая торпеда. Кота подобрали: он стоял на плывшей по волнам доске. Как ни изголодались выжившие члены команды авианосца, съесть его они не посмели. Новым приютом для неубиваемого кота стал английский эсминец Lightning.

Об Оскаре прознало командование Адмиралтейства. Чтобы не рисковать гибелью очередного своего корабля, оно решило передать его сначала в канцелярию губернатора Гибралтара, а потом в Дом моряка в североирландском Белфасте, где он благополучно скончался спустя четырнадцать лет. Оскара обессмертила картина художницы Джорджины Шоу Бейкер: на ней изображен черно-белый кот, плывущий по морю на доске. Картина экспонируется в лондонском Музее морской пехоты.

Энциклопедия абсолютного и относительного знания.

Том XIV

Кукарекает петух. Я открываю глаза. На самом деле это не петух, а подражающий петушиному крику сигнал. Я вспоминаю, где нахожусь, и понимаю, что уснула за штудированием Энциклопедии.

Сиеста по причине нервного истощения.

День еще не кончился.

Натали грызет ногти. Ко мне прижимается Анжело. На другой кровати лежат Роман и Эсмеральда. Я вспоминаю, что попала в самый высокий небоскреб Манхэттена, это Америка, я так далеко от Парижа, так далеко от моего домика на Монмартре. Так далеко от покоя. В окружении крыс.

Кукарекающий сигнал продолжает звучать, всех вокруг тревожа.

Очередная катастрофа?

Я влезаю на плечо к Натали, та общается с другими людьми. Я узнаю от нее, что руководство срочно собирается на сто четвертом этаже для обзора положения.

– Можно мне с вами?

Бывший панорамный ресторан переоборудован. В глубине зала теперь воздвигнут помост, на нем пюпитр, позади пюпитра экран. Перед пюпитром сотня кресел. За огромными окнами захватывающая панорама всего Нью-Йорка.

Люди занимают кресла. Те, кому не хватает кресел, остаются стоять.

Эдит Гольдштейн видит нас издали и подходит.

– Это сто представителей общин, – объясняет она, не дожидаясь вопроса.

– Вроде пау-вау индейских племен? – спрашивает Роман Уэллс.

– Нет, скорее это аналог Генассамблеи ООН, только это не Объединенные Нации, а объединенные племена. Каждое направляет своего представителя, чтобы он высказывал общее мнение. Важные решения принимаются большинством голосов.

Я разглядываю собравшихся. Узнаю по характерным одеяниям китайца, квакера, панка, гота, латиноамериканца, даже индейца в племенном наряде.

Зрителей тоже немало – до тысячи.

– Почему никак не начнут? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Ждут госпожу президента, – отвечает Роман.