Но будут ли его праотцы горды его возвращением? Или почувствуют презрение?

Император не мог ответить на эти вопросы. Пока нет. Ибо он еще не совершил всего, что намеревался совершить. Все его величайшие чаяния еще не воплотились в жизнь. Да, это правда, что он прочно удерживал власть над Империей Ва на протяжении всего своего правления. Но это была сумбурная сила – очень похожая на слабо завязанную ленту, концы которой волочатся по земле. Он не совершил и половины того, чего добился его отец, прежде чем передал ему корону; он не расширил и не усилил Империю Ва.

Ему не удалось ничего добавить к наследию своих сыновей.

В действительности кто-то мог сказать, что он оставлял империю даже в худшем состоянии. Гораздо слабее, чем она была раньше. Империю, которая будет поддерживаться теперь сильными сторонами обоих его сыновей.

Умом Року.

И силой Райдэна.

Странно, как все дошло до этого. Случилось, несмотря на то, что император пожертвовал столь многим, чтобы дать своим сыновьям больше. Он зашел так далеко, что даже казнил многих своих друзей детства, чтобы те не бросили вызов его власти.

Император снова остановился, как будто ветер выбил воздух из его груди. Он сделал медленный вдох. Горячие, обжигающие клещи крепко сжали его сердце. Он все еще чувствовал его, даже спустя столько времени – вес смертей его друзей всегда будет лежать на нем тяжелым бременем. Постоянным напоминанием. Но он не мог позволить себе раскаяться в своих прошлых решениях.

Это не были легкие решения.

Ни один мужчина не мог открыто бросать вызов императору Ва, даже если бы это было ради исполнения его глубочайших желаний. И его друзья, несомненно, бросили бы ему вызов. Наганори никогда не стал бы молчать, услышав последние указы императора. Его последние попытки упрочить свою власть. Поднять налоги на свои земли. Чтобы собрать то, что ему причитается. Все для того, чтобы совершить свое величайшее завоевание: начать войну за господство над морем и всей его добычей.

Да. Наганори стал бы постоянной проблемой. Он был Асано до мозга костей. Женатый на законе и его всепроникающем чувстве справедливости.

Но, возможно, Асано Наганори удалось бы вовремя взять под контроль.

Если бы не другие… что сгибали шеи менее охотно.

Такэда Сингэн.

Облако желтых бабочек пролетело над белым гравием перед ним. Вихрь воздуха подхватил их, закручивая и разворачивая внутри себя, как бьющееся сердце.

Нет. Друзья детства императора были бы слишком большой проблемой.

Лучше пусть его совет будет небольшим.

Лучше пусть это будут лишь члены его семьи. И больше никто.

Он прошел сквозь облако бабочек, заставляя их в панике разлететься.

Увы, смерть его друзей не положила конец перешептываниям у его ног. Ропоту тех, кто предпочел бы видеть человека с военными навыками у штурвала империи. Особенно в последнее время, когда император начал замечать, что пышность и величие императорского двора бледнеют. Блекнет свет чрезмерной роскоши. Ненужного излишества.

Понимание сжало ему горло. Запульсировало в ушах. Величие двора было тем, что он хорошо знал. Это было величие его сына, наследного принца Ва, Минамото Року. Второго по рождению, но первого в очереди на трон.

Дело было в отсутствии величия у другого его сына, Райдэна. Первенца.

Но которому было не суждено править.

Действительно, Судьба была переменчивым зверем.

– Вот вы где, мой государь.

При звуке этого голоса императора охватило тепло. Движение, начавшееся в его костях и дошедшее до кончиков пальцев. Утешение возлюбленной. Об объятиях которой ему никогда не приходилось просить.