– В том числе и некая Василика?

– Василика? – Ринальди приподнял бровь. – Ах да, Василика… Родимое пятно в виде полумесяца под левой грудью и черные волосы до колен. Тогда это не страх, а золото. Если моя любовница решила меня продать, то запросила дорого.

– Эория утверждает, что Ринальди Ракан отдал ее сначала своим слугам, затем своему псу.

Анакс говорил о брате так, словно его здесь нет. Видимо, это что-то означало, но Диамни не знал, что именно.

– И что говорит пес?

Воистину у этого человека нет ни души, ни сердца!

– Пес убит. Чтобы эория могла бежать, один из сочувствовавших ей слуг подсыпал псу яд.

– Значит, Гиндо сначала украли, а потом отравили для пущей достоверности. Бедняга… Если это, разумеется, был Гиндо, который пропал у меня осенью.

– Ринальди Ракан отрицает свою вину?

– Да!

– Беатриса Борраска настаивает на своем обвинении?

– Мой анакс! Это сделал он… Он…

– Прошу назвать имя.

– Ринальди Ракан, брат и наследник моего анакса!

– Что скажет Абвениарх?

Богопомнящий говорить не спешил, с многозначительным видом глядя в небо. Его не торопили – как же, непредвзятый и милосердный судия! Наконец он что-то надумал, и Диамни показалось, что он очень доволен собой. Красивая холеная рука поднялась в ритуальном жесте.

– Пусть Беатриса Борраска поднимется на холм Абвениев. Если ее ребенок от семени Раканов, Ушедшие его признают, если нет, не о чем и говорить.

Ай да Богопомнящий! Ай да молодец! Все правильно! Жены анаксов, ожидая ребенка, проходят испытание, ведь Ракан может завещать Силу, которой владеет, лишь мужчине своей крови. Если Ринальди невиновен, Абвении оттолкнут Беатрису и ее дитя.

– Эория готова подняться на холм? – Голубые глаза Эридани не сулили ничего хорошего.

– Да!

– Что ж, – Эридани холодно взглянул на закутанную в четырехцветный плащ женщину и еще холоднее на брата, – быть по сему. Завтра утром эория Беатриса поднимется на холм Абвениев и докажет свою правоту. Если обвинение подтвердится, эпиарх-наследник предстанет перед судом высших эориев. Если нет и если после этого обвинительница не докажет, что ее вынудили оклеветать брата анакса, судить будут ее. До того, как я данной мне властью разбужу силы Ушедших, обвинительница может отказаться от своего слова, а обвиненный признать свою вину, обретя право самому оборвать свою жизнь. И да вразумят Абвении того, кто лжет.

Ринальди пожал плечами и направился в сторону дворца. Перед ним расступались, как перед прокаженным, но эпиарх, кажется, этого не замечал. Четверо воинов, повинуясь взгляду анакса, подошли к Беатрисе. Неистовый, словно бы сжигавший ее изнутри огонь погас, остались страх и безнадежность. Бедная девочка, страшно подумать, что ей довелось вынести, если она решилась открыть свой позор и потребовать суда. Диамни Коро никогда не любил наследника и не верил ему, а после случая у храма Анэма стал бояться Ринальди. Теперь жизнь подтвердила его правоту, но художник дорого бы дал за то, чтобы ошибиться.

– Диамни, – ученик художника попытался улыбнуться, – завтра все прояснится.

– Безусловно, Эрнани.

Прояснится уже этой ночью. Анакс – хороший брат, и он все понял сразу, потому и отложил испытание до утра. Ночью Ринальди исчезнет из Гальтар, и остается молить Абвениев, чтобы негодяй сломал себе шею или убрался за Эврийский пролив.

Конец ознакомительного фрагмента.