– Что ж… У меня на кухне действительно лежит прооперированная черно-белая собака. Вам нужно на нее взглянуть – вдруг пес и правда ваш? Он потерял лапу, и теперь нужно следить, чтобы в рану не попала инфекция, но у него есть все шансы выкарабкаться.

Патрик не упомянул о том, что какое-то время придется ухаживать за псом, совершая не слишком приятные действия, – до тех пор пока животное не научится крепко стоять на трех оставшихся лапах…

Воистину пути Господни неисповедимы…

Рамзи нахмурился.

– Так он теперь без лапы? Ну… я не уверен… то есть я не думаю… Это рабочая собака, мистер Чаннинг. Возможно, лучше было бы его… умертвить.

Патрик тотчас вспомнил Джемми – когда-то сердце Чаннинга едва не разорвалось при виде изуродованной собаки, валявшейся в дорожной грязи.

– Так вы говорите, Скип – рабочая собака? Он пасет ваших овец и все такое?

Патрик едва удержался, чтобы не фыркнуть. У них с викарием были совершенно разные представления о «работе». К тому же «овцы», которых пас преподобный Рамзи, ходили на двух ногах.

– Ну да… – Преподобный Рамзи оттянул толстым пальцем свой белый крахмальный воротничок. – А трехногий пес для меня совершенно бесполезен. Возможно, Господь судил ему погибнуть…

Патрик похрустел костяшками пальцев, прося у Небес терпения.

– Однако он все еще может быть кому-то верным другом. Если не вам, то кому-нибудь другому. – Мистер Чаннинг вытер вспотевшие ладони о брюки – ему до сих пор казалось, что руки в крови. – Теперь, когда я вырвал пса из лап смерти, умертвлять его я ни за что не стану. К тому же вы еще не вполне уверены, что это ваш пес. По Морегу шастает уйма черно-белых собак. Пойдемте-ка на кухню, вы должны посмотреть на него.

Прихватив лампу, он пошел в сторону кухни. Неуклюжий Рамзи, нахмурившись, последовал за ним. У Патрика не было и тени сомнения в том, что пес принадлежит викарию, и он заранее содрогался от отвращения, предвидя, что Рамзи станет утверждать обратное. Теперь Патрик припомнил, что видел эту собаку в один из своих нечастых визитов в церковь: тогда это был еще тощий щенок, что отирался в церковном дворе, – однако расположение пятен на морде он тогда прекрасно запомнил.

Чаннинг распахнул двери кухни, приготовившись уже начать препирательства с нерадивым хозяином несчастного пса, однако обнаружил, что перед ним возникла куда более серьезная проблема. Эта «проблема» склонилась сейчас над плитой, и Патрик мельком подумал, что слово «дезабилье» явно не подходит, чтобы охарактеризовать наряд леди.

Она стояла по-прежнему без туфель, однако теперь на ней не было и корсажа.

Точнее, корсаж был, только вот держала она его в руках…

Несмотря на тусклый свет на кухне, ее ослепительно белая шемизетка была прекрасно различима. Как, впрочем, и корсет, украшенный кокетливыми бантиками. Леди невозмутимо лила воду из чайника на скомканный корсаж, пытаясь оттереть въевшееся кровавое пятно. Патрика поразила абсурдность ее действий: ведь любой ребенок знает, что от горячей воды кровь лишь еще сильней въедается в ткань…

Впрочем, эта мисс Бакстер хуже любого ребенка. Подумать только: стоит на его кухне как ни в чем не бывало, облаченная лишь в юбки и нижнее белье!

Патрик попытался ее предупредить.

– Джулиана… – начал было он, но тотчас прикусил язык.

Обратившись к мисс Бакстер, Патрик лишь усугубил щекотливость ситуации.

Джулиана обернулась, и взору вошедших предстала восхитительная девичья грудь, ясно различимая сквозь тончайшую ткань сорочки. Патрик искоса взглянул на Рамзи, чья лысина налилась свекольным цветом, и понял, что пренебрежение церковными службами ничто в сравнении с полуобнаженной мисс Бакстер на его кухне. Сейчас гнев преподобного обрушится на ее бедную голову!