– Иногда. Но мастер Уорнер оказался среди тех, кого допрашивали в связи с еретическими речами. Он теперь, как говорится, не высовывается. А мне королева доверяет, она сама попросила стать ее посланником.

Я развел руками:

– А я всего лишь практикующий адвокат в суде. Какая неотложная нужда может быть во мне у королевы?

Сесил улыбнулся – мне показалось, немного грустно.

– Думаю, нам обоим известно, сержант Шардлейк, что ваши способности простираются шире этого. Впрочем, простите: я не могу сейчас посвятить вас глубже в подробности. Если вы соизволите прийти, королева встретит вас во дворце завтра в девять и там сможет рассказать больше.

Я снова задумался. Королевы не умоляют и не просят подданных прийти, они велят. До своего брака с королем Екатерина Парр обещала, что хотя и будет направлять мне юридические дела, но никогда не будет вовлекать меня в политику. Теперь же, очевидно, она хотела предложить что-то серьезное, что-то опасное и формулировкой своего послания предоставляла мне возможность отказаться. При желании я мог бы сказать Сесилу «нет».

– А сейчас вы не можете мне ничего рассказать? – надавил я на него.

– Нет, сэр. Я только спрашиваю, придете ли вы или решите отказаться, оставив мой визит в тайне.

Всей душой мне хотелось отказаться. Я помнил, чему стал свидетелем утром: пламя, крики, кровь… А потом подумал о королеве Екатерине, о ее мужестве и благородстве, о ее доброте и юморе. Изысканнейшая и благороднейшая леди, какую я только встречал, женщина, от которой я не видел ничего, кроме добра. Я глубоко-глубоко вздохнул и сказал:

– Я приду.

Как дурак, я говорил себе, что просто увижусь с королевой, а потом, если понадобится, будет не поздно отклонить ее просьбу.

Сесил кивнул. У меня было такое чувство, что я не произвел на него впечатления. Вероятно, он увидел средних лет горбатого юриста, пришедшего в смятение от возможности подвергнуться опасности. И он был прав: именно так и обстояло дело.

– Подойдите по дороге к главным воротам в девять, – сказал он. – Я буду ждать вас там и проведу вас внутрь, а потом вас сопроводят в покои королевы. Наденьте робу юриста, но не надевайте шапочку сержанта. На данном этапе лучше привлекать к себе как можно меньше внимания. – Он погладил свою реденькую бородку, глядя на меня и, возможно, обдумывая наличие у меня горба. Я бы привлек внимание в любом случае.

Я встал:

– Тогда до утра, брат Сесил.

Он поклонился:

– До девяти, сержант Шардлейк. Сейчас я должен вернуться к королеве. Знаю, она будет рада вашему ответу.

Я проводил его до двери. Из столовой появился Мартин с еще одной свечой: он открыл Уильяму дверь и поклонился, как всегда досконально выполняя обязанности стюарда. Сесил шагнул на посыпанную гравием дорожку, где его ждал слуга вместе с факельщиками, чтобы проводить его домой, уж не знаю, куда именно. Броккет закрыл дверь.

– Я позволил себе вольность подать марципан доктору Малтону, – сказал он.

– Спасибо, – кивнул я. – Скажите ему, что я сию минуту приду. Но сначала пришлите Тимоти в мой кабинет.

Я вернулся в комнату – мое убежище, мою тихую гавань, где я держал собственную маленькую коллекцию книг по юриспруденции, а также дневники и записи за много лет. Мне стало интересно, что подумал бы Барак, узнай он об этой просьбе прийти в Уайтхолл. Он бы сразу сказал, что мне нужно отбросить мои сентиментальные фантазии о королеве и придумать на завтра какое-нибудь срочное совещание где-нибудь в Нортумберленде.

Пришел Тимоти, и я написал для него записку, велев ему сделать крюк и отнести ее в контору. В записке я просил Джека подготовить краткое изложение одного из моих самых важных дел, которым я собирался заняться завтра. Но потом я передумал.