В пору завизжать и выскочить ошпаренной кошкой к чертям собачьим из этого треклятого здания. Но нет же! Она ещё успела поднять голову и посмотреть в ухмыляющееся лицо этого… этого наглого бесстыдника! Ошалеть ещё сильнее, едва не задохнуться от его через чур прямого взгляда и белозубой улыбки самодовольного хищника, и только тогда, при виде расплывающегося от переизбытка чувств и страхов скульптурного лика молодого мужчины, наконец-то окончательно осознать, где она находится и какого лешего до сих пор не бежит отсюда.

- Куда же ты, красавица?

- Ну, как же так? А я так надеялся, что ты к нам присоединишься и оживишь нашу скучную компанию…

Девушка не поняла, когда и как сорвалась с места, едва соображая, что творит и куда её несут подкашивающие ноги. Снова умудрилась пару раз оскользнуться на мокром полу, но каким-то чудом не полететь в него лицом. Словно чьи-то невидимые руки успевали её подхватывать в сверхкритические моменты, подталкивая в нужном направлении прямо над краем «пропасти». А может это были задиристые выкрики и свист за её спиной, подобно попутному ветру, несущему тебя на всех парусах идеальным курсом в открытое море.

Она почти не разбирала смысла этих ужасных фраз и почти не видела перед собой дороги, как и всего прочего. Одно лишь сумасшедшее гудение в голове и себя внутри пылающего облака свихнувшихся чувств.

Боже! Божечки! Какой стыд!

Стыд! Позор! Откровенный кошмар из оживших всех враз подсознательных страхов и бесконтрольной паники. Наверное, в подобном состоянии проще и лучше потерять сознание, иначе пережить этот ад наяву просто нереально. Всё равно что заживо гореть в этом ужасе далеко не пять и не десять минут, не зная, как остановить всё это! Как вырваться из этой впившейся в кожу и в нервы паутины обострившихся страхов, которые стискивали своими раскалёнными колодками лёгкие и сердце всё плотнее и туже.

А вдруг она действительно не выдержит? Хлопнется в обморок на глазах у стольких свидетелей?..

Господи! Как ей убежать от этого? КАК?

Она выскочила на раскалённый воздух под яркое солнце, в душную жару ставшего абсолютно чужим и негостеприимным Гранд-Льюиса. Маленькая, бьющаяся в беспощадных силках собственных кошмаров никому ранее не интересная серая птичка. Продолжая зажимать рот мокрой от слёз и пота ладошкой, Эвелин бежала – семенила сбивчивыми шажочками в едва осознанном направлении. Скорее, бежала по интуиции, не понимая как и не разбирая куда. Видимо, ноги сами несли по выбранному ими направлении, обратно на привокзальную площадь, но едва ли в поисках спасительного убежища.

Она поняла, что там его нет, когда притормозила у узкого зазора в высоком ограждении, в которое ещё совсем недавно заходила с обратной стороны, ни о чём таком не подозревая. А теперь… Теперь она вцепилась в прогретый полуденным солнцем чугун кованного забора трясущейся рукой, как за спасительный буй посреди бушующего океана.

Вынужденная передышка вначале постыдного побега? Она куда-то продолжала убегать? Куда же? От чего и зачем?

Она даже думать об этом не могла, не то, чтобы дать себе хоть какое-то указание в выборе верного курса. Какой к чёрту выбор, когда так хочется умереть или сгореть до смерти в собственном стыде?

К тому же взгляд без проблем находит на слегка прореженной площади, где-то в пяти ярдах перед собой, знакомый экипаж вместительного ландо. На его обитых тёмной кожей скамьях, как ни в чём ни бывало, восседали все сёстры Клеменс. Все, как на подбор, с раскрытыми зонтиками над высоко поднятыми головками в декоративных шляпках. И все смотрят в сторону Эвелин, будто в ожидании долгожданного знака, когда же можно будет расхохотаться в полный голос и восторженно захлопать в ладошки.