Катю передернуло, видать, богатая фантазия представила такую тварь внутри себя.

– Костя рассказывал, что ему показалось у вас подозрительным: племя маленькое, бедное, а физиономии сытые.

– Скотозавру? Подозрительным? Ага! Это он сейчас такой умный, а так: «Штирлиц шел по городу, и ему на голову упал кирпич. Штирлиц насторожился». Приехали прогрессоры, давай агитировать за советскую власть, как я его не прибила, гаденыша, не знаю. Очень уж хотелось. Индейский компонент личности сработал.

Из дневника Сергея Акимова

Совещание 23 февраля имело немаловажное продолжение. В самом его конце, дождавшись, когда народ почти разошелся, Динго тормознул майора, Кобру и Курбаши.

– Коллеги, тут такое дело. Помните индейца, которого подобрал в полусотне километров от Форта на Лососевой речке наш патруль? Парню сильно досталось, его здорово поломало, качественно протащив по порогам. Так вот, недавно мы с Антилопой смогли его разговорить. Напомню, особенно для тех, кто последнее время был за пределами Форта, я сам встал с постели только неделю назад – очень «удачно» навернулся с мокрого крыльца. Шоно заподозрил трещину на ноге и уложил меня в лазарет. Там и пообщались с индейцем, как раз он в себя пришел. Парень из племени Шайенов. Зовут его, если мы правильно поняли, что-то вроде Одинокая-Скала-На-Реке. В общем, для краткости, Утес.

История для тех краев обычная. Трое молодых парней отправились за подвигами, за воинским именем. Компашка подобралась из тех, у кого шило в известном месте, вот и подались посмотреть дальние края. Три мушкетера, ага. С прошлой весны гуляли, прослышали от кого-то про «большую воду» и решили дойти. Неслабо так прошлись ребята, если учесть, что шли они с территории будущей Монтаны. Занесло их аж до верховьев Лососевой. Там умыкнули лодку у местных и решили сплавиться вниз. Если б еще этой посудиной управлять умели. Пороги-то на реке встречаются, в наше время рафтеры ее любили, вот и кувырнулись где-то. Одного вынесло на берег к нашим, где остальные двое – фиг знает. Может, утонули, может, где-то по берегам Лососевой шляются. Но важно не это. Парнишка оказался неплохим художником. Когда с карандашом освоился, начал выдавать вполне приличные рисунки.

И он пустил по рукам один из листов.

– Так это же Конди! – воскликнул я.

– Вполне приличный портрет, – добавил командир.

– Вот именно, – продолжил Динго, – талант у парня. Он, когда оклемался, стал проявлять знаки внимания к нашей Конди. И та, впервые после известной истории, начала улыбаться. Вроде оттаивать начала девчонка. Подозреваю, что недалеко до предложения руки и сердца, как говорится. Так что надо быть готовыми мягко разрулить возможную ситуацию. Конди отпускать в индейское племя нельзя по двум очевидным причинам: секретность, да и не выживет она там. Так что, Сергеич, это твоя головная боль, как вождя племени. Утес к тебе пойдет, к гадалке не ходи, ну да ладно, речь не об этом. Мы попросили его нарисовать наиболее приметные места, по которым они шли. Получилось несколько пейзажей. Вот, смотрите, – он передал нам следующий листок, – места опознать можно, он все лучше и лучше рисует. И, наконец, последняя картинка. Это нас крепко приложило, – наш инженер выложил последний лист.