Так что работа в отделе продвижения завода-производителя отопительных котлов оказалась и востребованной, и денежной, и даже это, как ее… престижной. Вот это и подкосило.

Капитализм – штука ядреная. Особенно с поправками на эту самую страну. Он выпивает из вас все соки, высасывая живого человека и оставляя сухофрукт. Гонка по кругу, где большая часть бегунов изначально обречена. На уход с дистанции, на что же еще? Искалеченные души людей, смотрящих вокруг глазами, где нет жизни. Вместо нее есть что угодно, но не сама жизнь. Ширма, состоящая из «надо, как у других» и «чтобы не хуже, чем у прочих». А в голове каждого, вступившего в эту гонку, регулярно меняется жесткий диск. Вернее, его составляющие, стараясь сделать его быстрее, четче, умнее. Только фишка в том, что его потом не перезагрузишь. А заменить – лишь бы успеть.

Хотя дело спорилось, шло и приносило плоды. Родители, ушедшие на пенсию после работы на государя-батюшку, уехали жить к морю и радовались за сыночку, переставшего быть непутевым и взявшегося за голову. Все невест каких-то присматривали и представляли в редкие поездки к ним. И кто знает, как бы оно сложилось, если бы не жахнуло.

И если Зона Че давно стала чем-то привычным, то когда рухнули Москва и Питер… ну, сами понимаете, да? Непонимание, страх, мол, а если и у нас здесь, и все такое. Мне повезло не оказаться в Мск в тот страшный день. А потом…

Предел прочности есть у любого человека. И похороненный под процентом от продаж, планами и маркетингом авантюрист и первооткрыватель, лишенный своей Терра Инкогнита, не выдержал. Сразу после какого-то корпоративного мероприятия. Когда третий заместитель вице-президента коммерческого департамен… В общем, когда нам в уши заливался очередной спич про «мыкомандаимыпокоримновыевершины», встал, покачиваясь, послал в пеший тур говорящего и прочих и ушел. Прихватив по дороге начатую бутылку с тяжело-спиртовым.

А в себя пришел в Пушкине. Как смог добраться в таком состоянии, и на самолете? Сам поражаюсь. Но выгорело. Денег на карте вроде хватало. Не хватало опыта, знаний местных реалий и вообще… Как меня, дурака, тогда не встретил какой-то мерзкий виток судьбы? Не знаю. Глупо, но… Хочется верить, что не все так просто, как кажется. А Зона, наверное, все-таки не просто сколько-то квадратных километров аномальных полей и городских кварталов. Она что-то большее. И вдруг именно ей и потребовался такой индивидуум, как я? Для чего? Это ж Зона, у нее свои резоны.

Через три дня, после нескольких посыланий куда подальше, куда большего количества обещаний урыть за работу на МВД, удивления от понимания местных расценок и собственных, ставших мизерными возможностей, случилось нужное. Сделавшее дальнейшую жизнь наполненной собственным смыслом. Многие, узнав правду, скажут что? Верно. Они назовут меня идиотом. И ладно. Свое место нашлось само по себе. И через три дня после аэродрома в Пушкине в первый раз сказал ставшее скоро привычным:

– Здравствуй, Зона…

Визг в ушах перешел в запредельный. Приплыли, точно. Пришлось упираться о землю второй рукой. Куда ты пошел, идиот?! Куда сунулся без защитной экипировки?

Перед глазами плыло. Мир то сжимался в узкую алую полосу, отдающую болью, то неожиданно раздавался во все стороны, раскручиваясь смазанными пятнами калейдоскопа. Мир вокруг становился все ярче и ярче, обретая совершенно странные для него краски.

Зона серая. Выцветшая. С редкими блекло-зелеными пятнами сорной травы и странных деревьев. Самое яркое в ней – остатки новостроек. Но за пару лет цветные пятна поблекли, вспухли пузырями слезающей штукатурки и краски, затянулись паутиной и рыже-черными пятнами ржи, съедающей оцинкованное покрытие вопреки здравому смыслу, законам физики с химией и гарантии производителя. Зоне как-то на это наплевать.