– Где он?

– Миша!

– Я. А ты кого другого ждала? – кровожадно ухмыльнулся, настойчиво тесня ее в глубь квартиры. – Эй, ты, боец сучий, выходи-и-и!

– Ты что! – она кинулась вперед, силясь зажать мне рот ладонью. – Тише!

– С какой стати? – Я поймал ее запястье, чмокнул в центр ладони, мимолетно обнял  и отпихнул аккуратно за спину, двинув дальше по чужому жилищу. – Он когда бил тебя, тоже тихо это делал?

– Да стой же ты! – Лена повисла сзади на моих плечах, прижавшись при этом всем телом, на что мое среагировало моментально. К ярости добавилась еще и равная по весу и мощи мера  похоти, и меня прямо аж потряхивать стало. – Миша, стой! Сына разбудишь! Нет Сергея дома!

– Нет, значит, – тормознул, сразу понижая тон. И правда, что-то я о ребенке в помещении не подумал. – Ну так я подожду, раз нет. К ночи вернется? Чаю предложишь, беглянка моя?

– Не вернется! Он на три дня уехал!

– Ну вот и здорово. Времени вагон. Пока дождусь, пообщаемся наконец. А то ты как-то внезапно меня покинула там, на берегу.

– Ты с ума сошел? Ты как меня нашел? Зачем? – почти шепотом спросила она, обходя меня. Стиснула края ворота от халата, прикрываясь, и чуть отхлынувшее бешенство снова наложило жесткие пальцы на мое горло.

– Сын твой где? – прищурился я, захватывая уже оба ее тонких запястья, и стиснул зубы, заметив обломанные до мяса ногти и кровоподтеки и царапины на кистях. Гондон ты поганый!

– Спит. – Лене пришлось под моим давлением отпустить одежду, и моим глазам предстало еще больше следов. Темные, почти черные отпечатки на тонкой, зацелованной мною шее. Синяки и царапины на ключицах, облизанных мной, когда она объезжала меня сверху. П*здец тебе, мразь!

– Спит крепко? – дернул за пояс халата, под тихое «ой, ты что» и пресек попытку вернуть как было.

– Ты что творишь? – зашипела Лена, когда я попросту стал сдирать с нее тряпку. – С ума сошел?

– В процессе. А пока только смотрю, маленькая.

Она заколотила меня по плечам кулаками, вырывалась, но я таки стянул халат и поймал руки, которыми она тут же стала прикрываться. Еще больше синяков и ссадин. Колени, локти, ребра, бедра, плечо. Бл*дь-бл*дь-бл*дь. Я прямо-таки задыхался от необходимости зубами вырвать его глотку сию же секунду.

– Пусти! Да как ты смеешь! – все так же шепотом «прокричала» она, дергаясь.

– Это из-за меня? Узнал? Сама сказала? – спрашивал, но Лена только мотала головой, зажмурив глаза. Из-под век потекли слезы.

– Пусти, Миша, пожалуйста! Хватит! Не мучай и ты меня!

Я отпустил сразу же. Разжал захват на тонких запястьях и мгновенно укутал в свои руки. Обнял, распластывая по своей груди и утыкая себе в шею мокрым лицом.

– Что еще сделал? Тронул… Лен? Была с ним?

Тупой баран, он ей муж законный, вообще-то. Но что-то пох*й мне. От мысли, что он тронул мое… Мое ведь… Почему – плевал я сейчас. Главное, что тронул то, что больше не его. И если еще и не по доброй воле… Нет, если сама… Я же пойму, да? Ни хера! Не предъявлю ничего, боже упаси, но его еще и за это в пыль расхерачу.

– Нет-нет-нет, – всхлипывала она мне в кожу. – Не из-за тебя, Миш. Не была. Нет. Он хотел. Я не могу. Не смогу уже…

– Вот и умничка моя, – взялся я наглаживать ее волосы. – Вот и славно. А со мной сможешь, – я не спрашивал, утверждал, не обращая внимания на то, что она все продолжает отрицать. – Сможешь, Лен, сможешь. Тебе же хорошо со мной было. Видел я, чувствовал. И мне с тобой сладко сил нет как. Так что все у нас хорошо и дальше будет.

– Да ты совсем рехнулся! – треснула меня вдруг Лена в грудь кулаками и выгнулась, стремясь вырваться. – Уходи сейчас же! Что ты несешь вообще! Я замужняя женщина, а ты явился в нашу с мужем квартиру и говоришь такое!