Карасев уже поджидал их, стоя на ступеньках подъезда. Это был седой, бородатый мужчина в пестрой рубашке. На мгновенье Эдине показалось, что перед ней стоит воскресший Файнберг. Ощущение было не из приятных.

– Элина?.. – Мужчина медленно спустился с крыльца и подошел ближе.

– Здравствуйте! Это я. – Она указала рукой: – Мой друг Богдан.

– Сядем на скамейку. Имеете что-нибудь предложить на продажу или нужна оценка?

– Ни то, ни другое. Вот… – Элина протянула ему открытку.

Реакция Карасева была неожиданной. Он хлопнул себя по коленке и крякнул:

– Кхе! Неужто Ося ее продал?!

И тут Элина решила сказать правду:

– Вчера вы с Файнбергом обронили ее в такси.

– Да, ну?! – Карасев удивленно выпучил глаза, выхватил телефон и продолжая говорить, одновременно набирал чей-то номер. – Вот, пьяные дураки!

– Кому вы звоните? – поинттересовалась Элина.

– Иосифу. Порадую старого дуралея. Наверняка уже хватился. Переживает.

– Не надо ему звонить. – Тихо обронила Элина. – Он не возьмет трубку.

– Вы не знаете Осю. Удивляюсь, почему он еще не позвонил.

Элина взглянула на Богдана, после чего наконец решилась сообщить самое главное:

– Файнбер мертв. Вчера вечером он выпал из окна своей квартиры.

Застыв, Карасев выдавил из себя что-то нечленораздельное. Его дыхание сбилось, а лицо стало багроветь. Это была мгновенная реакция на утрату, которую нельзя предугадать.

Элина и Богдан молча сидели рядом, осозновая тяжесть момента и ожидая продолжения разговора.

– Мы же вместе приехали… – прервал молчание Карасев. – Как это случилось?

– Никто не знает. – тяжело вздохнула Элина.

– Что мне тиеперь делать?

– Вам наверняка позвонит следователь, и вы все расскажете.

– Что мне рассказывать?! – всполошился Карасев. – Мы вышли из такси, я помог Иосифу донести чемоданы до квартиры и сразу ушел.

– Выходит, оба чемодана принадлежали Файнбергу?

– Кому же еще? Я вчера не выставлялся. Походил по столам, поглядел, приценился.

– С чего вдруг на встрече возник спор о подлинность этой открытки? – Спросила Элина.

– Там что-то не так с датами. Да и открытых писем в те времена как таковых в принципе не было.

– Открытых писем? – заинтересовался Богдан.

– Так назывались открытки. – Охотно пояснил Карасев и продолжил аргументацию: – Кроме того, на ней нет почтового штемпеля Великой армии[4]. Оно или было послано частным порядком или это искусная подделка. По нынешним временам существуют технологии, которые так состарят документ, что ни один углеродный анализ не установит.

– У меня к вам большая просьба… – Элина протянула открытку. – Передайте ее жене Файнберга.

Карасев вдруг резко отпрянул и поднял руки, будто сдаваясь:

– Увольте! Меня и без того теперь по судам затаскают. Вы нашли, вам и передавать. А лучше отдайте открытку следователю. Он разберется.

– В том-то и дело, что не взял. – Огорчилась Элина и осторожно спросила: – У вас есть варшавский адрес Файнберга?

– Где-то был… – Карасев озадаченно помолчал. – То есть, точно есть.

– Скиньте мне его эсэмэской. Ну, и заодно номер телефона вдовы Файнберга. Прежде, чем отправить открытку, я позвоню ей.

– На телефон, с которого вы звонили?

– Да, будьте любезны.

В разговор внезапно вклинился телефонный звонок. Карасев поднял трубку:

– Слушаю… Кто?.. Да, теперь я расслышал. Сегодня? Хорошо, я спущусь. – Закончив, он обреченно сгорбился. – Ну, вот началось…

– Что? – поинтересовалась Элина.

– Звонил следователь. Меня будут допрашивать.

Уже в машине Элина подвела черту разговору:

– Ну, что же, варшавский адрес Файнберга у нас скоро будет. Осталось созвониться с Навикасом.