– А все от твоей пьянки.

Она поставила перед отцом тарелку с курицей, села на стул напротив и заплакала, не в силах больше сдерживать себя. Отец от неожиданности охнул, потянулся к ней, провел ладонью по волосам.

– Пап! Обними меня!

– Если бы ты знала, Маша, как мне плохо без нашей мамы. – Отец сильнее прижал ее к себе.

– Ты думаешь, мне хорошо? Почему ты не думаешь, обо мне? Я ведь потеряла мать и теряю тебя!

– Ну что ты такое говоришь? Я ведь всегда рядом с тобой.

– Обещай больше не пить!

– Да я ведь и не пью, дочь. Это все так, от горя.

Маша снова шмыгнула носом, закрыла глаза.

– Не плачь. Давай лучше поужинаем, стынет же.

Маша отпрянула от него, попыталась поймать его взгляд.

– Сегодня же ты не пил, так не пей и завтра.

– Баба Лида завтра приезжает, помнишь, я тебе говорил, моя тетка двоюродная. Ты видела ее летом на даче, года три назад.

Маша кивнула, вспоминая. Действительно, когда-то у них и дача была, всего несколько лет назад, а кажется, давно и не правда.

– Вот приезжает, надо бы встретить, вот и не пью. Да и не буду больше.

– Причина только в приезде тетки?

Ей так хотелось услышать, что настоящая причина в ней, в Маше, в его дочери, в его отцовской любви к ней, но отец промолчал, откусывая кусок от курицы.

Она тяжело выдохнула, положила кусок мяса себе на тарелку.

– Ну что ты так тяжело вздыхаешь, Машенька? – он протянул руку и положил свою большую ладонь на ее пальцы. – Все наладится у нас.

Она пожала плечами, но на сердце, скованным до этого долгим одиночеством, вдруг потеплело, и в душе затеплилась надежда.

– Почему мама так рано ушла от нас?

Отец выдохнул:

– У каждого своя судьба, значит, так должно было быть. Мама знала о болезни и была готова.

– Я не знала.

– Так было лучше, чтобы ты не волновалась.

– Конечно.

Разговор обреченно свернулся. Доедали молча, в сковывающей неловкостью тишине. Родные по крови, но почти чужие.

Отец откашлялся, Маша вскинула голову.

– Как у тебя дела в училище? – Он, словно, чувствуя вину, потупил взгляд, чуть нервно дернул плечом. – Я денег тебе дам завтра, купишь, что надо для занятий, хорошо?

– Хорошо.

– Тебя не обижают? – вдруг спросил он, и Маша удивленно распахнула глаза, в тон ему нервно дернула плечом.

– Нет. С чего такие вопросы?

– Да просто подумалось. Подростки бывают неоправданно жестоки, как и сама жизнь. А у тебя сейчас такой возраст. – Отец хмыкнул, так и не осмелившись посмотреть ей в глаза. – Но даже если кто-то тебя не понимает, или смеется, – он на несколько секунд замолчал, – люди же разные, ты главное всегда помни, что это все не важно. И если тебе грустно, больно или одиноко, помни, что и это пройдет. Ты ведь знаешь, что за дождем всегда наступает солнце, так и в жизни – любая неприятность проходит и забывается.

Весь следующий день, что она провела на учебе, из головы не выходила мысль о приезжающей родственницы.

Что ей надо от них?

Маша искренне не понимала. Она помнила Лидию, как вечно чем-то недовольную пожилую ворчунью, которая дожив до своих лет, не имела ни семьи, ни ребенка, ни котёнка. И зачем она приезжает? Учить их уму разуму? Так они и сами разберутся, без посторонних. Вот если только она заставит отца бросить пить, в чем Маша искренне сомневалась. Видимо, возьмется за нее, решив перевоспитать, отца уже не исправить, а Маше учителя дома совсем не нужны.

Баба Лида у них дома – во всех трех окнах квартиры горит свет, видимо, проводит ревизию. Точно она, отец в Машину комнату никогда не заходит.

Маша села на лавочку у одного из подъездов дома напротив и вновь посмотрела на свои окна – идти домой, совсем не хотелось.