Между тем, город все больше походил на военный лагерь – повсюду люди в военном камуфляже, и кажется, что в самом воздухе что-то застыло, как перед грозой – вот-вот рванет. Вскоре Гера сказал Маше, что ей пока лучше уехать из Абхазии. Маша вскинулась – ни за что! Но Гера заводил этот разговор снова и снова. Потом пошел к Машиной матери: – Тетя Ирина, я считаю, вам на время лучше уехать.

Ирина вздохнула: – Куда нам ехать, Георгий? Где нас ждут?

– Поезжайте в Россию, к родственникам, – сказал Гера. – Здесь становится опасно.

– А ты? – спросила Маша. Если бы Гера поехал с ними, – она бы не задумываясь, согласилась ехать куда угодно.

На лицо Геры набежала тень:

– Маша, мужчине не пристало бежать. И потом – это моя земля. Я должен остаться.

Маша обиделась на него: если бы он любил ее – поехал бы с ней! Вспылила: – Уходи!

Гера ушел.

– Маша, а если Георгий прав? Может, и в самом деле, лучше на время уехать? – растерялась Ирина.

Маша только махнула рукой – и ты туда же!

Ирина сидела тихая, потерянная – куда ехать? Бросить то, что с таким трудом налаживала?

…Она приехала в Абхазию двенадцать лет назад. Ирина была из Ростова-на Дону, там родилась, закончила педагогический институт, вышла замуж. В Ростове же родилась Маша. Отношения с мужем у Ирины не сложились, – он ушел от нее, когда Маше был год, и больше они никогда не виделись. Замуж она так больше и не вышла – не сложилось. Когда Маше было пять лет, тетка Ирины, которая жила в Абхазии, позвала их к себе. Семидесятилетняя родственница жаловалась, на то, что болеет и что ей тяжело одной; ухаживать за ней, кроме Ирины, было некому. Подумав, Ирина продала квартиру и поехала в Абхазию. Через два года тетка умерла, оставив Ирине дом в наследство. Еще при жизни родственницы, деньги, вырученные от продажи ростовской квартиры, Ирина стала вкладывать в дом – достроили второй этаж, расширили первый. На летний сезон Ирина сдавала первый этаж «отдыхающим». Приезжало много отпускников из России, союзных республик. Денег, заработанных за летний сезон, Ирине с Машей хватало на целый год. И вот теперь – все оставить? Ехать неизвестно куда? Но если оставаться здесь и впрямь опасно? Она должна думать о безопасности Маши… В последние дни даже на улицу страшно выйти.

Ирина не спала до утра, думая, как поступить.

Через два дня Гера пришел с отцом. Давид сказал Ирине, что он договорился со своим знакомым – капитаном прогулочного катера в Пицунде, что их с Машей морем доставят в российский порт.

– А потом куда нам ехать? – усмехнулась Ирина.

– Поезжайте к родственникам, куда угодно… Уезжайте отсюда! – у Давида был такой голос, что Ирина поняла – все серьезно, и спросила, сколько у них времени на сборы.

– Лучше ехать прямо сейчас. Я отвезу вас на машине. Берите только необходимое. За домом – будем смотреть, – пообещал Давид.

Ирина ушла собирать вещи.

Маша смотрела на Геру, – неужели он ее отпустит?! Гера молчал. Тогда Маша заявила, что она никуда не поедет.

– Это война, дочка, – тяжело вздохнул Давид, – может быть всякое.

Подумай о своей матери. Почему ты решаешь за нее?

Маша заплакала. Гера подошел к ней, обнял:

– Это все ненадолго, через месяц ты вернешься. Все будет хорошо. Давай, надо ехать!

– А моя собака? – растерялась Маша. – Можно Мухтара взять с собой? Я не поеду без Мухи!

– Ну что ты, куда с собакой… – сказал Давид. – Оставь собаку нам, мы присмотрим. Скоро вернешься и заберешь.

Машино последнее воспоминание о доме – беседка во дворе, цветы в палисаднике, окна ее комнаты, и – любимый Мухтар.