Глухая стена изоляции, возникшая поначалу вокруг идей Фрейда, держалась в Европе не один год. Ханжи от науки подвергали его имя едким насмешкам, не давая себе труда тогда, как, впрочем, и в дальнейшем у нас, в России, вникнуть в суть его теории. Фрейд тяжело переживал это, но рядом с ним всегда было его «сокровище», его любимая Марта, теперь уже супруга и друг. Об этом периоде Фрейд вспоминал не без горечи: «Вокруг меня очень скоро образовалась пустота. Утешением за дурной прием, который гипотеза сексуального происхождения, или первопричины, неврозов встретила даже в тесном кругу друзей, служила мысль, что я отважился на борьбу за новую и оригинальную идею».

В создании учения о «вытеснении» Фрейд был, безусловно, самостоятелен. Но однажды ему показали отрывок из книги Шопенгауэра «Мир как воля и представление», где философ пытался объяснить причины безумия. «То, что этот мыслитель говорил о сопротивлении какому-либо мучительному явлению, настолько совпадало с содержанием моего понятия о вытеснении, что только благодаря неначитанности я имел возможность сделать это оригинальное открытие», – иронически признавался Фрейд.

Действительно, читая одного из основателей философии жизни Артура Шопенгауэра (1788–1860), а также Фридриха Ницше (1844–1900), поражаешься сходству их понятий с некоторыми абсолютно самостоятельными идеями Фрейда. К примеру, термин «Оно», обозначающий инстинктивное влечение, впервые встречается именно у Ницше. Правда, в понимании Фрейда «Оно» – одна из трех инстанций психического механизма, наряду с «Я» и «Сверх-Я». «Оно» под пером Фрейда означает средоточие агрессивных и сексуальных влечений, тогда как «Сверх-Я» представляет собой моральное сознание, а «Я» осуществляет приспособление человека к реальности.

Эту концептуальную близость чувствовал и сам Фрейд. В ту пору он, по его словам, «вполне сознательно отказался от громадного наслаждения, которое дает чтение книг Ницше», полагая, что влияние идей немецкого философа уменьшит самостоятельность и объективность его собственного научного поиска. Фрейд был твердо убежден, что «никакие предвзятые идеи не должны служить помехой в переработке его психоаналитических впечатлений».

С начала 20-х годов книги Фрейда начинают завоевывать признание многочисленных читателей во всем мире. Томас Манн произнес знаменитую речь о Зигмунде Фрейде. Стефан Цвейг посвятил соотечественнику впечатляющее по силе воздействия художественно-документальное эссе.

Учение о психоанализе, родившееся из врачебной практики, шагнуло далеко за рамки медицины, оказало огромное влияние на философию, искусство, литературу XX века.

В чем же причины того, что учение Фрейда охватило европейское и американское искусство и философию? Почему именно Фрейд стал своеобразным символом многих особенностей новейшей культуры XX века, а его учение воспринималось как «климат общественного мнения»?

Дело в том, что влияние Фрейда на Западе не было ограничено какими-нибудь рамками. Фрейдизм, по словам Джеймса Олдриджа, стал целой этической концепцией, а не простым механическим приложением к искусству, которое можно легко распознать и отличить от традиционных творческих методов.

В Европе и США учение Фрейда нередко и в наши дни рассматривается как катализатор современного искусства. На основе обобщения богатейших эмпирических данных фрейдизм обосновал новое, более глубокое представление о природе человека. Он оказал особенно значительное влияние на содержание, форму и творческий метод искусства XX века. Фрейд привнес авторитет строгой науки в исследование побудительных стимулов и коренных целей человеческой деятельности. То, что интуитивно изображали мастера кисти и слова, у Фрейда обрело системность и аргументацию. Благодаря психоанализу широко распространилась точка зрения, что человеческие влечения и страсть – это гораздо большая сила в жизни людей, чем социально обусловленная мораль. Вследствие этого искусство углубляется в исследование внутренней реальности человека, проявляющейся, согласно психоанализу, в мифах, символах и сновидениях.