Простите, что я так надолго задержалась на этой печальной и тревожной истории. Я искренне хотела написать об «идее университета» и «живущем духе». Я с радостью и воодушевлением прочитала оба текста дважды. Вводные главы «Университета», безусловно, должны быть опубликованы здесь. Они написаны особенно выразительно и сильно. К тому же среди местных интеллектуалов царит своеобразный «кризис науки», и поскольку им не знаком никто, кроме Дьюи, они совершенно не знают, как спастись. Скрепя сердце, так как я не очень люблю его одалживать, я передам свой экземпляр Эрику Бентли из Kenyon Review (это великолепный университетский журнал). У него, помимо прочего, есть связи в Reynal & Hitchcock, и он сможет узнать, есть ли возможность опубликовать текст целиком. И раз уж я заговорила об этом: примите мою сердечную благодарность за «права на перевод». Но я несколько взволнована. Я даже и не думаю о том, чтобы заняться переводом, но можно было бы рассмотреть кандидатуру Бентли – англичанин, женат на немке еврейского происхождения, прекрасно владеет немецким и привык к переводу, и, прежде всего, получил необходимое «образование» (здесь это большая редкость). Могу я кое-что предложить? Возможно, в переговорах с издателями было бы полезно упомянуть, что перевод рукописи можно сверять со мной, как обычно его сверяют с автором. Я не гожусь на роль переводчика хотя бы потому, что нужно и можно переводить лишь на родной язык, писать на английском куда проще, чем переводить на него. Dial Press очень заинтересованы в рукописи о виновности, наверняка обратятся к Вам через Ласки. Надеюсь, они успели его застать.
Есть еще несколько практических вопросов, в отношении которых я не разделяю Ваших взглядов, изложенных в работе об университете. Но все они не столь существенны, поэтому я их лишь перечислю: я боюсь, что с политической точки зрения свобода мнений составляет основу для свободы обучения. Это изменится только если утвердится догмат истины. Поскольку истина противопоставлена мнению, она вынуждена политически в условиях любой демократии скрываться под маской мнения. Иными словами, политическое тело не может и не имеет права решать, что есть истина, а единственный способ защитить свободу суждения об истине – это защитить свободу мнений. Это возвращает нас к взаимоотношениям государства и университета. Кто-то вынужден за все платить, а государство по-прежнему остается лучшим спонсором. Было бы чудесно, хотя и крайне затруднительно в Германии, если бы профессора не чувствовали себя чиновниками. В условиях диктатуры университеты в любом случае подвергаются «стандартизации», неважно обеспечивает их государство или нет. От этого, к сожалению, никто не застрахован, поскольку не существует аполитичной страховки от политики. Честно говоря, меня слега напугало Ваше предложение о введении фондов поддержки, судя по моему опыту в этой стране. К сожалению, Меценат, который уже перестал быть Меценатом, не довольствуется предложенными ему почестями. Я бы не стала ломать голову над