По инструкции Реффа и Горра, я нашла за кулисами некую Лесс и попросила подобрать для меня подходящий наряд. Лесс оказалась невысокой сладкоголосой и крайне услужливой женщиной. На поясе у нее болталась связка ключей, через плечо перекинут сантиметр, передник был утыкан булавками, а из карманов торчали разноцветные бантики и ленточки. Она подобрала мне костюм гаремной красавицы – цвета темнеющего неба, расшитый блестками, со звенящими подвесками в виде луны и звезд. Лицо закрыла вуалью так, чтобы только глаза были видны, прикрепила к головному обручу шаль, растрепала кудри, и даже подвела мне глаза черным карандашом. Оглядела меня, всплеснула руками и воскликнула: «Ну, красавица!» – меня это очень приободрило. Она посоветовала немного разогреться перед выступлением, и попросила вернуть наряд после. Но вернуть не удалось…

Все голоса мгновенно смолкли, когда я вышла на сцену – слышен был только звон моих подвесок. Мысль удрать мелькнула, как только я ощутила на себе сотни мужских глаз – они буквально электризовали пространство в оглушающей тишине. Но тут кто-то заорал: «Ого! Не девка для вас танцевать будет, а царица!» И я осталась. Возле сцены увидела Ахха – возможно, это он крикнул.

Еще в школе меня учили выбирать в аудитории одного зрителя и представлять себе, что выступаешь только для него. Я искала глазами Женю, но не нашла – свет стал медленно гаснуть. Луч прожектора, побродив по залу, осветил столик с юной парой – худенькая девчонка в джинсах держала за руку долговязого светловолосого паренька. Она заглядывала ему в глаза, но он смотрел на меня как завороженный. Я послала ему воздушный поцелуй. Музыка меня успокоила – это была одна из тех мелодий, что часто включала Кэти, бывшая танцовщица кабаре, мой учитель в классе танца живота. «Дамы, рассмейтесь своим страхам в лицо, проведите руками по телу, изогнитесь, отбросьте все проблемы и переживания. Есть только вы и музыка, слушайте ее, слушайте! Повинуйтесь ей!» – часто говорила Кэти на уроках.

Музыка – моя союзница, она заполнила пустоту и окутала меня защитной пеленой. Я начала танец с четких отточенных движений – я изгибалась и качала бедрами, то приближаясь к краю сцены, то отдаляясь от нее. Когда я подняла вуаль и отбросила в сторону полупрозрачную шаль, зал пришел в возбуждение. Раздался кашель, возгласы, недвусмысленные предложения и даже стоны – это придало мне уверенности. «Вот посмотри, Женя, как все меня хотят! Они мысленно меня уже раздели, горла у них пересохли от волнения и желания, но они забыли про свое пиво. А я танцую только для тебя, для тебя одного!» – думала я, но смотрела при этом на того же светловолосого паренька.

Внезапно мелодия ускорилась, в ней появился звон, странный скрежет и визги – в этот момент я потеряла всякий страх. Наэлектризованная вожделением зала, я двигалась все быстрее, все раскованнее, мои движения становились все более чувственными. И тут я увидела Женю – он пробирался к сцене, расталкивая присутствующих и опрокидывая столики. Какие-то люди преградили ему путь. Дальнейшее было как в тумане.

Я медленно расстегиваю лиф – он падает мне под ноги, и, кружась, спускаюсь в зал. Передо мной все расступаются. Изгибаясь в танце, я приближаюсь прямо к Жене, сбрасывая по дороге пышную юбку. Луч прожектора следует за мной, слегка подрагивая, будто у осветителя трясутся руки. Музыка ускоряется, мой танец перерастает в неистовую, почти бешеную пляску. На мне остались только синие трусики с золотыми блестками. Все же я добилась своего: сейчас он видит только меня! Он думает только обо мне! И я постараюсь продлить этот момент! А после демоны научат меня остальному. Он забудет о ней, забудет!