— Это, конечно, не оригинал, но очень искусная подделка. Рискованно держать холст Моне на яхте, — внимательно изучаю картину на стене — зеленый пруд с лилиями.

— Пойдём потом в опочивальню, покажу кое-что покруче, — подмигивает Павел и вкручивает штопор в пробку.

— С чего ты взял, что я пойду в опочивальню? — По спине бежит холодок.

Надо же так расслабиться и, не подумав, заявиться на чужую территорию. Кто он такой? Сбегая из Штатов после разразившегося скандала, я вела себя тише воды и лишний раз не выходила из каюты. Что мог делать Павел на яхте французского телевидения? Какой-нибудь русский шоумен или взбалмошный олигарх. Часы на руке дорогой марки. Надеюсь, не пострадали от внезапного купания. Я вообще не давала ему повода так нагло вести себя. Будет приставать — влеплю пощёчину. Память услужливо подсовывает застреленного игривой музой в бассейне миллионера. Хочется верить, до криминала не дойдёт.

— Захочешь осмотреть яхту, например, — невинно произносит Павел и наливает вино в два из четырёх стоящих на столе кубков. — Просто подумал, если ты любишь искусство, то там тебе тоже глянется одна акварелька. Давай по глоточку за знакомство. Вино фантастическое.

— Не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам[1], —поднимаю кубок и задумчиво верчу его. Какая-то пещера Али-Бабы. — Ты мне напоминаешь капитана пиратского корабля, с которым пить и играть в карты очень и очень опасно. Ты меня вообще тревожишь.

— Так это же хорошо!

Павел скрывается за дверью, ведущей в соседнюю каюту, и возвращается в сухих спортивных штанах и надетой на голое тело кенгурухе. Я привыкла к обнажённым мужским торсам, живя на острове, но сейчас огонь полыхает даже в кончиках ушей. Павел снова садится рядом:

— Для творческой натуры полезно погонять адреналин. Ты ведь писательница, я правильно понял?

— Да… — я только сейчас осознаю, кто подобрал мою бездарную рукопись. — Но, как ты, скорее всего, заметил, у меня нелады с музой. Океан и пальмы не располагают к написанию офисных интрижек.

— Я всё думаю, как тебя в принципе сюда занесло. Странное место даже для писательницы. Но, видимо, так было угодно ангелам, — Павел поднимает свой кубок. — Или демонам. За тебя, красавица! И за то, чтобы наша встреча вновь пробудила твою музу!

Слегка взбалтываю вино и вдыхаю аромат.

— Чёрная смородина и запах кожи, — закрываю глаза от удовольствия, — Каберне Совиньон хорошей выдержки. Потрясающее вино.

— Chateau Latour… но как ты различила его ноты?

— Это ужасно!

Павел еще раз обнюхивает свой бокал и смотрит на меня изумлённо.

— Ты же сказала, что потрясающе.

— Я про тот бред, который вышвырнула с балкона. Не хотела, чтобы его читали.

— Прости, — обезоруживающе улыбается Павел и придвигается ко мне. Заглядывает в глаза. — Но ты сама в меня запустила рукописью. Мне понравился твой стиль, пикантные сцены, но сюжет и правда неудачный. Предлагаю скучного брюнета-босса из мегаполиса заменить на брюнета-пирата. Можешь писать его литературный портрет с меня.

Павел поворачивает ко мне свой безупречный профиль.

— Ну а ту несчастную женщину, заменим на благородную деву. Прообраз, конечно, ты. По определению между такими персонажами должен разгореться головокружительный роман. Если необязательно чтобы главный герой слыл брюзгой и монстром, как ты его изобразила. Кстати, что у тебя за неприязнь к черным волосам?

— Давай о брюнетах не сейчас. Не хочу портить настроение тягостными воспоминаниями.

— Если я не вызываю у тебя личную неприязнь, то вопрос о цвете волос можно считать закрытым, — миролюбиво кивает Павел. — Предлагаю отправиться завтра на более уединенный остров. Уезжаешь ты ещё не скоро...