Между собой мы тоже знакомились, правда, в основном через драки и взаимные обиды. Людей нашего клана насчитывалось немного, поэтому мы пока не играли в жизни лагеря большой роли. Звание секунд-сержанта мне присвоили через три дня торжественно и перед строем. С этого момента я решил усилить натиск на девственные умы своих товарищей по клану и завлечь под своё крыло других. Для поддержания собственной значимости мне хорошо бы разжиться пистолетом. Впрочем, для начала и значки сойдут. Подобрав удобный момент, ближе к вечеру я пошёл на дело, чувствуя себя цыганом.

Однако на подходе к палатке майора меня остановил окрик часового-эфиопа.

– Куда идёшь?

– К господину майору.

– К товарищу майору, а не господину. Господ мы всех уже скинули, да живьём закопали.

– Ммм, товарищу, товарищу майору, – испуганным голосом пролепетал я.

– Зачем?

– Попросить о значках.

– Майора нет, там только русский капитан.

– Можно и к нему. Он русский, русские все добрые.

– Ладно, спрошу. Жди, – и охранник исчез за пологом палатки. Я остался стоять, переминаясь с ноги на ногу, но вскоре часовой вынырнул обратно.

– Иди, – коротко приказал он мне.

Мне очень хотелось поговорить с капитаном по-русски, но так грубо спалиться было глупо. В палатке находился ещё кто-то из кубинцев, и он знал сомали.

– Чего тебе? – не очень дружелюбно начал капитан.

– Масса подарил мне знак моего уважения, у Бинго много товарищей, они все любят сасализм и тоже хотят.

– Не сасализм, а социализм. Вот же, чёрная головёшка! – в сердцах брякнул он вслух. – Сколько тебе нужно значков?

– Много, много, – я показал все пальцы на руках и ногах.

– Твою ж мать, подарил на свою голову… – проворчал капитан и нехотя поднялся. – Сейчас поищу, где-то у меня валялись.

Подойдя к кровати, он вытянул из-под неё большой фибровый чемодан и стал в нём ковыряться.

– Где-то были, покупал проездом, да бесплатно в аэропорту надавали, – бормотал он про себя.

Наконец заветный пакет нашёлся.

– На, возьми, – мне в руку высыпали содержимое пакета, значков двадцать.

– Мало, – категорически заявил я.

– Вот же, хрен чёрный, и не отвяжешься от тебя. Удружил Хосе! Сам смылся, а я тут отдувайся за него. Ладно.

И капитан снова начал рыться в своих загашниках. Чуть позже он выдал мне с десяток разнообразных знаков: от знака классности до знака гвардии и воина-спортсмена. Поблагодарив, я отчалил и пошёл раздавать награды своей чёрной сотне. Себе, как и положено, оставил «гвардию». Всё же это настоящий воинский знак, а не те детские значки, что сначала мне отсыпал капитан.

Построив своих негров и напустив на лицо важности, я поимённо вызывал тех, кто уже доказал мне свою преданность…

– Мавза! Мене! Абар! Хашил! Рашид! Мохам! Мускат!

Обрадованные негры, получившие свои значки, тут же стали цеплять их на майки и теперь, гордо задрав голову, смотрели свысока на своих обделённых товарищей. Авторитет рос. Рос сильно, но ещё недостаточно для моих далеко идущих целей.

Мне нужен свой отряд, желательно большой и хорошо подготовленный. То, что мы пойдём в бой в качестве пушечного мяса, сомнений не вызывало, и радости от этого я совершенно не испытывал. Мне на построение социализма в отдельной африканской стране было глубоко и с кисточкой. Передо мной стояли совсем другие задачи.

А между тем события шли своим чередом: случались и ранения, и даже расстрелы с поножовщиной. Никуда не деться от обязательных негритянских забав! А уж в клановом Сомали и подавно: как же без деления на сильных и слабых, без кровной мести и прочих изысков иерархической системы? Но было не только плохое, но и хорошее.