– Жива ли женщина, которая одним ударом рубит головы захваченных моряков? – лениво произнёс усатый солдат. – К сожалению, ещё жива. Будь моя воля, болталась бы уже не рее.

– Она не рубит головы просто так, – буркнул Мик, которого всегда раздражали подобные слухи. – Лишь если корабль оказал ожесточённое сопротивление в бою, и гибнет много наших. Тогда я разрешаю ей немного выпустить пар.

– Ну да, ну да, – хмыкнул старый солдат. – Что бы ты ни сказал, о её делах давно всем известно. Она – хладнокровная убийца. Говорят, даже женщин и детей режет точно кур.

Мик не стал отвечать. Это не имело смысла. Слухи всегда кажутся правдивее. Он уже собирался вернуться в каюту, когда парнишка сказал:

– Адмирал раздумывает над тем, чтобы отдать её команде, – коротко хихикнул он. – Если услышишь довольный гам, можешь быть уверен, твою жену имеют. Многим она приглянулась!

Мик, не задумываясь, врезал молодому охраннику в ухо. Парень свалился с табуретки. Точильный камень грохнулся на доски. Возле горла пирата, словно из ниоткуда, возник клинок усатого.

– Зашёл в каюту, пока я тебе что-нибудь не отрезал, – рыкнул солдат, моментально оказавшийся на ногах.

Молодой быстро вскочил.

– Да я тебя… – бросился он на пирата с кинжалом.

Мик сделал шаг назад и захлопнул жалобно скрипнувшую дверь.

Молодой ещё долго бесновался и храбрился, но усатый так его и не пустил внутрь.

***

Ближе к сумеркам дверь в каюту открылась. Мик увидел усатого рубаку, зевавшего на табурете. С подносом вошёл мальчуган лет четырнадцати в полосатой одежде юнги. Его длинные платиновые волосы заплетены в косу. Правое ухо было недоразвито, а левое топорщилось, будто его кто специально подталкивал сзади пальцем. Карие глаза сильно косили в разные стороны. Полукровки, одним из родителей которых стал светлый, всегда имели какое-нибудь уродство. Этому мальчугану ещё крупно повезло. Не редкостью становились недоразвитые конечности или близнец-паразит.

Юнга поставил поднос на столик. Бросил на пирата заинтересованный взгляд раскосых глаз, после скрылся за дверью. На подносе лежало несколько кусков вяленого мяса, большой ломоть чёрствого хлеба и чарка чистой воды.

– Сразу видно, адмиральский корабль, – пробормотал Мик.

Хлеб и мясо без червей. Вода без плесени. Если так кормили пленённого пирата, то команда питалась еще лучше. А офицеры так вообще, наверное, только деликатесами.

Мик привык брать от жизни всё. Поэтому поспешно накинулся на еду, хоть после боролла, обычно, есть не хотелось еще пару-тройку суток. Неизвестно, когда его покормят в следующий раз. И покормят ли вообще. Упускать момент нельзя.

Только он закинул в рот последнюю крошку с подноса, как дверь распахнулась. Усатый теперь стоял по стойке смирно. Виднелось плечо молодого солдата, также вытянувшегося перед адмиралом.

Камзол Инниода поблёскивал золотом в лучах коридорного фонаря. В правой руке адмирал держал изящную трость, куда с лёгкостью мог бы уместиться тонкий клинок. Надменное лицо адмирала казалось высеченным из камня. Как и всякий светлый, он имел до тошноты правильные черты лица.

Адмирал вошёл в каюту, и усатый вояка тут же закрыл за ним дверь. От светлого несло приторно-сладковатыми духами.

– Присаживайся, – указал пират на табурет. – Будь как дома, но помни, что ты у меня в гостях.

Инниод и бровью не повёл. Сложив руки на набалдашнике трости, сверху вниз глядел на известного пирата.

– Чего вылупился? – не вытерпел Мик. – Свободного моряка в первый раз увидел, что ли?

– Знаешь, а я тебя другим представлял, – произнёс светлый. – Старше, мудрее, опытнее. Брат Удачи… – хмыкнул он. – Сколько о тебе легенд бродит! На несколько книг хватит. И что я вижу. Избитого жизнью великовозрастного мальчишку. За тобой всегда шло столько людей… Они сражались за сказки, которые ты им плёл. Они умирали за твои сказки. А ты всегда выходил сухим из воды. Брат Удачи… – вновь хмыкнул он.