Я села, потирая глаза. Из коридора послышались шаги, и Шорька рыжей молнией взмыл на полки со снадобьями.

– Ку-уда, мля! – заорала у меня над ухом тетушка Магда.

Росточком она была невысоким, сухенькая такая старушка, чисто полевой одуванчик. Но голосом своим зычным даже самых стойких избавляла от запоров.

Испуганный зверек подскочил на месте, стукнулся головой о верхнюю полку и сбил хвостом фиал с маслом моршанки. Сон из глаз как ветром сдуло. Через мгновение я была под полками и ловила склянку.

Магда, размахивая кулаком, устремилась за Шорькой:

– Ах ты, нешьесс хвостатый! Я тебе сейчас хвост-то выдеру, как поймаю!

Шорька, вдохновленный такой перспективой, промчался от полок по натянутой веревке, на которой сохли веники синецветика, к другой стене. Там стояли фолианты с рецептами примочек и растираний. Книжная полка с обеих сторон была ограничена стенками, и шорёк в панике заметался. Два фолианта я поймала у самого пола руками, и еще один – макушкой. Целительница споткнулась об меня и выдала несколько неприличных выражений. Потом уточнила, что они не предназначались для моих ушей, и помчалась дальше, потому что Шорька уже скакал по другой веревке, в сторону двери.

– Тётя Магда! – окрикнула я, потирая поясницу, которой досталось острой "одуванчиковой" коленкой. – Оставь его в покое. Его еще никто не поймал, из тех, кто пытался.

– Вредитель же! Не могла кого-нибудь полезного завести? – покряхивая и растирая коленку, заворчала Магда, возвращаясь. Шорьки и след простыл.

– Он полезный. Сейчас отловит у тебя пару мышей и с десяток тараканов. Ты же его завтрака лишила. Возвращаться пока он не рискнет, а жрать хочется. Я бы тоже не отказалась.

– Так иди налови, – целительница сделала невинное лицо. – Чего ты явилась-то ни свет ни заря? – вспомнила она.

– У меня есть две плохие новости и одна хорошая. С чего начинать?

– Давай с плохих. – Тетушка Магда присела на тахту для осмотра больных, где я спала, и повернулась ко мне правым ухом, которое у нее лучше слышало.

Я тоже села, смахнула слезу и сказала, глядя в окно на противоположной стене «смотровой»:

– Мэтра ночью не стало.

– Как?! – всплеснула старушка руками.

– Не знаю. Грабитель уб… – я поняла, что не могу произнести это слово, – ударил его по голове чем-то тяжелым.

– И что же теперь будет? – целительница растерянно уронила руки на колени.

– Гадкие Беннеты хотят забрать поместье и всё, до чего дотянутся их жадные ручонки.

– А как же ты? Что будет с тобой? – тетушка Магда подняла взгляд на меня.

– Что со мной будет? Не знаю. Я подслушала разговор Беннетов. Мэтр сделал меня единственной наследницей.

– Это та самая «хорошая новость»?

– Нет, тётушка. Это вторая плохая.

– Что ж тут плохого?

– Я теперь, тётушка, для Беннетов как бельмо в глазу. Они к мэтру совсем с пустым карманом приехали. Теперь пока всё до последнего энзоле не вытрясут, не успокоятся.

– Да уж. Удружил братец мэтру с родственничками, ничего не скажешь…

Мы помолчали.

– А хорошая новость какая? – наконец заговорила тётушка.

– Я еду в столицу. Искать защиту.

– С ума сошла?! Нечисти, говорят, полно на подъездах к престольной. Опасно. А молоденькой девушке ехать одной – вообще искать себе неприятностей на одно место.

– А я не как девушка поеду. Я пока сюда шла, всё обдумала. Я поеду как парнишка. Послушай! – прервала я возражения, которые были готовы вырваться из нее, как клубы пара из-под крышки кипящего котла. – Подожди. Для Беннетов я – единственное препятствие между ними и деньгами учителя. Им нужно либо объявить меня женой гадкого Чейза, что меня не устраивает, либо прирезать где-то тихонечко, что не устраивает меня еще сильнее. Единственный способ – сбежать прямо сегодня, так, чтобы никто не узнал.