– А жирно тебе не будет, Мамонов? – я выпрямил спину и бросил рюкзак на кровать. Прямо рядом с развалившимся на ней великовозрастным пионером.

– Что сказал? – ухмылка сползла с лица Мамонова, руки сжались в кулаки.

– Что слышал, – негромко ответил я.

Мамонов поднялся, сетка кровати под ним противно заскрежетала. Он сделал шаг ко мне, приблизился практически вплотную. Я с места не сдвинулся, пристально глядя ему в глаза.

Не сказал бы, что я какой-то особенно крутой боец, как-то не лежала у меня душа к боевым искусствам, все больше к легкой атлетике и к большому теннису. В армии меня тоже не особенно к этому делу приучили, ну не пользовался рукопашный бой и прочие приемы агрессивной самообороны в ПВО. Во всяком случае, в той части, где я служил, никаких спаррингов нам не устраивали и поражать противника ударом ребра ладони не учили.

А вот драться мне, конечно же приходилось. А кому нет? Правда, последние лет десять я уже не развлекался таким образом, как-то несолидно дяденьке с седеющими висками кулаками махать. Да и девушек таким образом уже не очаруешь…

Мамонов дернулся вперед, слегка толкнув меня выпяченной грудью. Рыжий и узкоглазый поднялись со своих кроватей и демонстративно направились к нам.

– Я все правильно расслышал? – Мамонов попытался угрожающе нависнуть надо мной, но роста не хватило. Выше меня он был ну может на пару сантиметров. – Ты что ли мне будешь указывать?

Он снова дернулся вперед и толкнул уже сильнее.

– На вашем месте я бы не стал, товарищ Мамонов, – раздался совсем рядом со мной негромкий вежливый голос. Взгляд Мамонова метнулся к встрявшему в разборку собеседнику, и глаза его зло свернули.

– Чего надо, Верхолазов? – он сжал губы, на скулах заиграли желваки.

– Пришел занять свою кровать, товарищ Мамонов, – ответил тот самый паренек, который сидел на веранде и читал немецкую книжку, пока все ходили на ушах.

– А я что ли тебе мешаю? – зло бросил он, слегка отступив от меня.

– У вас, товарищ Мамонов, видимо, короткая память, – Верхолазов подхватил свой элегантный чемодан и подошел к свободной кровати на другом ряду. – Так я вам напомню. В традициях нашего лагеря – коллективная ответственность. Если вы собираетесь нарушить правила, то меня это тоже касается, причем напрямую.

– Вот зануда, – прошипел Мамонов, заскочил с места на соседнюю кровать и прошелся до своей прямо по кроватям, как и допрыгал сюда. – О, уже почти пора на обед! Айда на площадку!

Мамонов с гордо выпрямленной спиной прошагал к двери. Следом пристроились его верные прихлебалы. «Сын степей» уже в дверях бросил на меня угрюмый взгляд, несомненно обещающий тысячу неприятностей. Остальные пятеро, до этого сидевшие как мыши под веником, тоже по-быстрому выскочили из палаты. Остались только я и убедительный парень с невозмутимым голосом и импортными шмотками.

– Спасибо, но не стоило, – сказал я.

– Что именно? – парень повернулся ко мне.

– Заступаться, – ответил я.

– А почему вы решили, что я за вас заступаюсь, товарищ Крамской? – Верхолазов положил чемодан на кровать и щелкнул замками. – Драка – это нарушение не только правил лагеря, но и законов Советского Союза. Вмешаться и предотвратить – это мой долг. Кроме того, не в моих интересах, чтобы наша палата с первого же дня так подпортила бы себе репутацию.

Он говорил так гладко, что я даже не нашелся, что ответить. Просто стоял и разглядывал его, как экспонат в музее. Это кто же, интересно, такой? Сынок дипломатов, через два года в МГИМО, а потом каким-нибудь атташе в какую-нибудь Камбоджу? И дальше по карьерной лестнице? Или отпрыск партийного босса, уже примеривший на себя костюмчик члена политбюро?