– Почему никаких золотых гор? – возмутился я. Ничего себе, подлянка. Тут такое дело.

– А потому, что я сразу сказал, алчный ты упырь, что, если «случайно» узнаешь, – отбрил меня алкоголик с нимбом, – Расследование Верхнего мира закончено, этим в Управлении интересуются, но настоятельно советовали с тобой не связываться.

– А ты, значит, связался.

– Да, – скромно потупил глазки Валера, – Справедливость требует.

Вот, я же говорил, что с жителями Верхнего мира дел иметь нельзя?

– Брешешь как сивый мерин, ангел, – буркнул я, – Нет никакого Управления. Просто ты знаешь, что я хорош, вот и закинул крючок от себя лично, авось выстрелит? «Случайно».

– Хочешь сказать, что я вру? – Валера неубедительно попытался изобразить гнев.

Наверное, единственная хорошая черта всех этих ангельских типов – они ну совсем не умеют кривить душой, даже если очень хочется.

– Нет, – ласково улыбнулся я, – Брешешь. Наверняка просто тебе сказали стандартную фразу типа «если что узнаете – то сообщите», вот ты за нее и уцепился. А платить собирался из собственного кармана… в том, крайне маловероятном варианте, в котором я тебе что-то найду. А что это значит, Валера?

– Что? – скис ангел, уставший маяться дурью.

– Шансы невелики, награда смешна, а ты – эксплуататор! – торжественно обвинил я бармена, за что бы предательски ударен в спину, правда упругой женской задницей.

– Слышь, умник, – буркнула напавшая Василиса, ставя передо мной кувшины с похмельным морсом, – Бери уже и уходи.

– Вокруг меня слишком много женщин, – вздохнул я, обращаясь к ангелу, – У тебя та же беда, Валера.

– У меня был вышибала, Конрад. Где мой вышибала? – резонно отреагировал крылатый.

– Да, верни его, Арвистер! – тут же подвякнула одна из нагло подслушивающих орчанок с кухни.

– Я не брал, – отмазался я, спешно удирая, – Бывай, ангел. Бывайте, зеленые.

Как вскоре оказалось – краткая задержка привела к трагедии. Точнее… к возмездию. А если уж говорить прямо – то к наказанию.

– Я всегда гадал…, – медленно пробормотал я, глядя в открытый туалет на сидящую на унитазе Мыш, – Каким образом вы, хвостатые, пользуетесь этим фарфоровым троном? А вот, оказывается, как…

– Ырфффф…, – нечленораздельно, но очень умоляюще профырчала госпожа Лаудберг, продолжая сжимать в зубах собственный хвост, ну… и попутно занимаясь чем-то другим.

Ладно, закроем эту дверь. Тем более, что несущиеся из ванной стоны и проклятия еще двух бессовестных воровок говорят сами за себя.

– Вы, пьянь малолетняя, покусились на мой проклятый бражный мед! – прогрохотал я на весь дом, – Кара пала на ваши головы! Справедливая кара! Как продрищитесь – морс на кухне!

Ну разумеется я проклял дверь своей комнаты перед тем, как выйти в таверну. Проклятые и заклятые напитки не то, чтобы чрезвычайно редки и дороги, скорее просто редки потому, что их оценить в достаточной мере могут лишь те, у кого повышена чувствительность к магии и тауматургии. Допустить, чтобы их выхлебали похмельные непутехи, я просто не мог!

Через десяток минут, сопровождая друг друга стонами и жалобами, три дщери выскреблись из гигиенических комнат, периодически называя меня нехорошими словами, а затем, переодевшись в сухое, гордо бросили меня одного, наказав никого из них не ждать, потому что так с людьми (?!) не поступают. И вообще они ушли за меня молиться.

Морс, кстати, выжрали.

Я лишь хмыкнул, пожимая плечами и возвращаясь к книге. Баба с возу – вампиру легче. Мой хитрый план по выдавливанию из дома парочки домоседок, готовых отрастить себе задницу шире плеч, увенчался успехом, а волноваться я не волновался. Тарасова, конечно, местами легкомысленная, но далеко не дура, чтобы пить три дня подряд, да и Мыш, когда её отпустит, возжелает попасть домой, в гнездышко. Кто-нибудь обидит девочек? То есть вампира и демонетку, да? Ну земля им пухом, обижальщикам.