Язвительный вокал Роджера, частично пропущенный через вокодер, демонстрирует зарождение его художественной манеры исполнения. Уотерсу также принадлежит партия приглушённой дисторшном ритм-гитары. На басу играет Дэвид. Среди примечательных нюансов аранжировки – синтезаторный «выстрел» во вступлении, «шарманочные» клавишные, резкие джазовые глиссандо на рояле и цоканье ковбелла. Как и «Money», песня построена по схеме большинства живых версий «Embryo», «Fat Old Sun» и «Childhood's End»: между вторым и третьим куплетами разворачивается затяжная инструментальная иллюстрация. Здесь Гилмор активно использует ток-бокс, рисуя гротесково-карикатурный образ духовной деградации. Подогревают настроение всевозможные гитарные пассажи, дополненные хрюканьем и визгом. В конце песни Дэйв выдаёт жгучее гитарное соло, одно из лучших в своей блистательной коллекции.

Помимо турне, приуроченного к выходу «Animals», «Pigs (Three Different Ones)» исполнялась на концертах Уотерса в рамках его «Radio K.A.O.S. Show», в размере двух первых куплетов. С полной версией Роджер выступал с 16 по 18 год, изменив посыл от Уайтхаус к названию Белого Дома США.

Трилогию завершает «SHEEP» – наиболее компактная композиция из числа ключевых, вступающая с гомона отары и пения птиц, заполнивших паузу. На этом подчёркнуто пасторальном фоне Райт в течение более чем полутора минут выдаёт звонкий, наполненный солнечным светом клавишный монолог, используя свой прославленный в ранних альбомах «Fender Rhodes». Эффект пейзажа усиливается подчёркнутым стерео. Фоном идёт крадущаяся бас-гитара Гилмора, наполняющая прелюдию почти осязаемой тревогой.

Базовые темп и ритм-секция композиции выдержаны в стиле «One of These Days», и перкуссионную работу Мэйсона здесь следует отметить особо. В целом настроение ранней версии, регулярно исполнявшейся на концертах 74 и 75 годов под названием «Raving and Drooling», сохранено, однако аранжировка стала более изящной и многослойной. Темпераментную вокальную партию мастерски исполняет всё тот же Уотерс, автор трека. В концовках первых двух предложений каждого куплета вокал трансформируется в затяжной электронный звук, подкрепляющий эффект сокрушительной экспрессии.

Теперь человеческая природа ставится в сравнение с овцой – метафора, развёрнутая ещё в Библии. Живи! Вдыхай синеву, скользи по зелёному ковру горных долин! Но помни: нет места Раю на Земле, пока собаки начеку. Роджер намекает на убогость религиозного и политического фанатизма, вновь указывая на нежелание людей самостоятельно принимать решения. Здесь он впервые использует крылатую фразу «I've looked over Jordan» («Я окинул взглядом Иордан»), означающую углублённый взгляд на природу вещей (во второй раз фраза прозвучит в сольной «The Bravery of Being Out of Range»). Непробиваемая догматичность, лицемерие – пороки многих «гуру», и, судя по градусу ярости, Уотерс не в силах смотреть на это отстранённо. В последних же строчках возможен намёк на перехват тотальной власти уже самими безнадёжно встроенными в систему бунтарями, когда возвращение нездорового положения вещей возвращается на круги своя.

Важную роль в песне играет сумеречная двухфазовая картина и применённые в ходе неё звуковые эффекты. Здесь упругий басовый рифф и таинственные пассажи синтезатора становятся фундаментом для острой, изобретательной гитары, рассыпающей лихие аккорды в стремительном движении. В глубине микса в течение нескольких секунд прослушивается стук вагонов (начиная с отметки 03:48). Затем ненадолго возвращается «таинственный крик» из «Dogs» – герой Гилмора всё ещё парит над скалами допотопного мира, пытаясь найти первоисточник зла и хаоса на планете (здесь же – на отметке 04:16 – улавливается голос, произносящий пару кратких слов, разобрать которые сможет, разве что англичанин). Во второй фазе вновь возникает овечий «хор», поверх которого Мэйсон на старинном английском произносит пародийно переиначенные строки из популярного у католиков псалма № 23. Голос пропущен через вокодер, приобретая холодное, полное тревоги компьютерное звучание: «The Lord is my shepherd, I shall not want / He makes me down to lie / Through pastures green He leadeth me the silent waters by / With bright knifes He releaseth my soul / He maketh me to hang on hooks in high places / He converteth me to lamb cutlets / For Lo, He hath great power, and great hunger / When cometh the day we lowly ones / Though quiet reflection, and great dedication master the art of karate / Lo, we shall rise up / And then we'll make the buggers eyes water» («Господь – есть пастырь мой, мне ничего не нужно / Он приносит меня в жертву / Сквозь зелёные пастбища, минуя тихие воды Он ведёт меня за собой / Ножами сверкающими Он отпускает мою душу / Он даёт мне высокое положение, вешая на крюк / Он превращает меня во котлеты из ягнятины / Ибо вот – у Него – великая сила и великий голод / В День назначенный смиренны мы / В сосредоточенном раздумье и торжественном посвящении овладеваем искусством каратэ / Господь, однажды мы восстанем / И да увлажнятся глаза содомитов»).