В начале января генерал фон Рихтхофен в «шторьхе» приземляется на нашем аэродроме и именем фюрера награждает меня Рыцарским Железным крестом. В приказе о награждении упоминаются успешные атаки кораблей и разрушенные за прошедший год мосты.

На следующий день наступает еще более сильный холод, который очень усложняет нашу задачу сохранить самолеты в работоспособном состоянии. Я вижу, как отчаявшиеся механики согревают двигатели открытым пламенем, пытаясь возвратить их к жизни. Один из них сказал мне:

– Двигатели либо заработают, либо сгорят дотла. Если они не заработают, пользы от них все равно никакой.

Этот метод поражает меня тем, насколько крайние меры приходится выбирать, и я придумываю другой способ. Бензин можно греть в жестяной печи. Сверху приделать трубу с перфорированной крышкой, чтобы задерживать искры. Мы ставим это устройство под двигателем и зажигаем огонь, направляя трубу на топливный насос, вокруг которого теперь распространяется тепло. Прогревание длится до появления результата. Устройство примитивно, но для русской зимы работает сносно. Позднее мы получаем сложные нагреватели и технические приспособления. Они прекрасно сконструированы, но, к сожалению, зависят от работы своей точной техники – слабеньких моторов и сложных устройств. Их самих нужно заставлять работать, а они этого не желают из-за холода. Таким образом, на протяжении всей зимы пользы от наших самолетов мало. Немногие пригодные машины даются опытным, слетанным экипажам, так что отсутствие количества в некоторой степени компенсируется качеством.

Несколько дней мы совершаем налеты на железнодорожную линию Сычевка – Ржев, где русские пытаются прорвать фронт. Наш аэродром находится близ линии фронта – как и несколько недель назад в Калинине. На сей раз у нас нет наземных войск, которые бы остановили его продвижение, и однажды ночью иваны, наступая из Сычевку, внезапно появляются на окраинах Дугина. Офицер Крескен, командир нашей комендантской роты, собирает группу частью из наших наземных служб, частью из соседних подразделений и удерживает аэродром. Наши отважные механики дежурят по ночам в траншеях с гранатами и винтовками; днем они продолжают свою работу. Ничего не может произойти с нами днем, поскольку у нас еще есть запас бензина и бомб. Два следующих дня нас атакуют кавалерия и отряды лыжников. Ситуация становится критической, и мы уже сбрасываем бомбы недалеко от границ аэродрома. Советские потери очень велики. Затем Крескен, бывший спортсмен, организует контрнаступление, лично возглавляя боевую группу. Наши самолеты висят над ним, стреляя и бросая бомбы на всех, кто может ему помешать. В результате окрестности нашего аэродрома снова очищены. Солдаты люфтваффе в начале войны не предполагали, что их будут использовать подобным образом. Затем войска с бронетехникой расширяют отбитую нами территорию, занимают Сычевку и переносят в нее свой командный пункт. Таким образом, положение на линии Гжатск – Ржев, прикрывающей наш аэродром, снова стабилизируется. Дни скучного отступления завершились.

Лисы лучше нас приспособлены к холоду. Каждый раз, как мы возвращаемся обратно из Ржева на низкой высоте над скрытыми снегом равнинами, мы замечаем крадущихся в снегу лис. Когда мы проносимся над ними на высоте нескольких метров, они приседают и испуганно смотрят на нас. У Якеля оставались патроны в пулемете, он прицеливается в одну лису и убивает ее. Затем Якель вновь возвращается на это место, однако оказывается, что шкура лисы совершенно испорчена пулевыми отверстиями.