Дверь вновь открылась. В туалет впорхнули две барышни из-за соседнего столика. Но они сразу направились к кабинкам, заняли две и принялись перекрикиваться, обсуждая очень важную для них тему – почему после трех коктейлей с «гринадином» моча не стала розовой.

– Я была рада познакомиться с вами, Симона, – проговорила Лариса. – Я вернусь к коллегам.

– Не говорите им, пожалуйста, о том, что здесь сестра их начальника.

– Не скажу, но… Вы уже привлекли их внимание.

– Я перейду в другой зал. – Симона ласково улыбнулась Ларисе. – И спасибо вам.

– Да, как оказывается, не за что, – смущенно проговорила она и покинула уборную.

А Симона отправилась в кабинку. Но лишь за тем, чтобы побыть одной. Она села на унитаз, достала антиникотиновую жвачку и кинула ее в рот. Симона курила очень и очень давно. Начала в подростковом возрасте. Но бросила это дурное занятие легко. «Никоретте» она жевала не за тем, чтобы заглушить желание затянуться. Просто как-то по ошибке кинула ее в рот вместо «Орбита», поняла, что не то, хотела выплюнуть, но почувствовала успокоение. Как после столовой ложки настоя валерианы, к примеру. Вот только последнее время на Симону не действовали капли, только сильные таблетки, а от них она хуже соображала. Антиникотиновая жвачка оказалась спасением.

– Эй, мадам! – услышала Симона девичий голос.

– Вы ко мне обращаетесь? – спросила она.

– Ага. Вы тут обронили кое-что.

Симона встала с унитаза и открыла дверь кабинки. Одна из девушек протягивала ей декоративную булавку, на которой были нанизаны бусины, имитирующие драгоценные камни. Пары бусинок не хватало.

– Это не мое, – сказала Симона.

– Тогда я оставлю, где нашла, – и девушка хотела бросить украшение в угол, но ее остановила подруга.

– Нет, давай администратору отдадим.

– Да больно надо, – фыркнула девица. – Тут пусть лежит. – И опустила булавку на бортик раковины.

После этого девушки ушли. А Симона, оставшись одна, закончила-таки восстановление своего макияжа. Затем вернулась в большой зал, попросила официантку перенести ее чай и микрофон в малый. Устроившись, Симона запела. Но не ту композицию, что планировала. Потому что исполняла ее не для Михася или кого-то другого, а для себя.

Вот только не надо этого…

Не говорите, что фамилия характеризует меня.

Да, я Соль.

И что?

Едкий?

Меня бывает слишком много? И тогда непереносимо.

Я врежу здоровью…

Я белый яд?

Александр Соль не стыдился своей фамилии, но и не озвучивал ее без острой необходимости. Все прозвища были с ней связаны. Даже последнее – Текила. Потому что как-то они с друзьями пили этот напиток, но у них не было при себе соли и какой-то острослов предложил лизать Сашку. Утром мало кто из компании что помнил. Но кличка прилепилась к Александру надолго. Собственно, до сих пор он для всех оставался Текилой, хотя с той пьянки прошло года три.

В данный момент его представили по имени и фамилии генеральному директору караоке-клуба «Млечный Путь» Доре Эдуардовне Эленберг. И она посмотрела на него так, будто сейчас голосом Людмилы Гурченко проговорит: «Соль – это белый яд!» Он часто слышал эту фразу из фильма «Любовь и голуби». Особенно от взрослых женщин. Или строчку из песни Добрынина «Не сыпь мне соль на рану…». Но Дора промолчала. Указала визитерам на кресла, приглашая присесть, а когда мужчины заняли свои места, она заговорила:

– Не думала, что так быстро найду покупателей на свой клуб. Сейчас кризис, денег ни у кого нет.

– А вы рады этому или нет? – спросил Саша.

– Кризису?

– Тому, что покупатели нашлись так скоро?