– Неужели вы не проверили ее квалификацию раньше? – спросила Инна, собирая в картонную коробку оставшуюся мишуру и елочные украшения.

– Мне дали на ее счет превосходную рекомендацию, – с достоинством ответила Эмилия Карловна. – Притом моя близкая подруга. Девушка проработала у них в «Даугаве» несколько месяцев. Очень хвалила. Не знаю, что и думать. Подшутила надо мной моя подруга, не иначе.

Шумной стайкой вернулись из Риги Наташа с Яном и Вилли. Девушка была в полном восторге. Парни накупили ей кучу игрушек, и Наташа шмыгнула к себе в комнату, прижимая к груди несколько ярких свертков. Она сделала знак Инне, следовать за ней.

– Слушай, классные ребята! – сказала Наташа. – Знаешь, где я была?

– В Риге, – удивленно ответила Инна.

– Да, в Риге. Я съездила по тому адресу, который был на письме Эдгара.

– Ты что, не отдала ему утром письмо?

– Отдала, но что мне мешало снять с него копию и переписать в свой блокнот адрес с конверта. На всякий случай. Вот и пригодилось.

– И что ты узнала? – нетерпеливо спросила Инна.

– Улица Смилшу – это центр старой Риги, – принялась рассказывать Наташа. – Мне быстро показали нужный дом. Такой, знаешь ли, симпатичный домик. Трехэтажный. На каждом этаже по одной квартире. И что интересно, все квартиры в нем выкуплены. Так что в доме живет всего три семьи. Это здорово облегчило мою задачу. Этот Роберт холостяк, уже не мальчик. У него солидный бизнес. Даже очень солидный. Он имеет сеть ювелирных магазинов и мастерских. Кроме того, владеет одним рекламным агентством, которое главным образом и рекламирует драгоценные изделия, произведенные в его же мастерских. Но самого Роберта я не видела. Он уехал куда-то на Рождество и Новый год.

– Жаль, – сказала Инна. – Я тут подслушала разговор. Эдгар не так прост, как кажется. Он отлично знаком с Дюшей. Я бы даже сказала, что они старые знакомые.

Инна успела пересказать сестре подслушанный сегодня утром разговор, когда прозвучал сигнал к обеду.

– Как-то жутко оставаться в этом доме, – сказала Инна. – Преступник, стрелявший в Алексея, еще на свободе. И кто его знает, что ему придет в голову выкинуть еще.

– Не обязательно, что это кто-то из домашних, – сказала Наташа. – Стреляли ведь с улицы. Это мог быть и кто-то посторонний.

– Ой, я разве тебе не сказала? – спохватилась Инна. – Стреляли не с улицы. Я это вчера ночью поняла, когда ушла от тебя.

– Как? – широко распахнула глаза Наташа.

– Лежала без сна, мне стало холодно, и тут меня осенило. Я вспомнила, что во всех комнатах сохраняется ровная температура. Тройные стеклопакеты и пол с подогревом, сама понимаешь. Мы сидели в гостиной, там было тепло. Правда, горел камин. Но в спальне Роланда Владимировича никакого дополнительного обогрева не было. А когда мы зашли к нему, там было тепло.

– Да, правильно, – кивнула Наташа. – В доме поддерживается температура плюс 21 градус Цельсия. Только ночью ее опускают на пять градусов.

– Вот, а когда мы зашли в кабинет, там было холодно. Жуткий холод. Вспомни сама!

– Я не заходила, – призналась Наташа. – Меня тетя Ида не пустила. Сказала, что детям нельзя смотреть на кровь.

– А я зашла одной из первых. И сразу же подумала о том, как жутко холодно в комнате. Прямо зуб на зуб не попадал.

– Этого не могло быть, тебе показалось, – сказала Наташа. – Везде в доме одинаковая температура. Если бы испортилось отопление в кабинете дедушки, то и в остальном доме тоже бы испортилось.

– Но тем не менее в кабинете было холодно. И знаешь, почему? Потому что дыра от пули в окне была проделана заранее. Скорей всего, очень заранее, раз комната успела выстыть. Вот тепло через дырку и улетучилось. Другого объяснения холодрыги в комнате нет.