Президент ласково потрепал Далию по плечу, принял от нее скромный букет белых лилий, и поклонился Мадам.

– Разрешите вам представить, – он подтолкнул скучного вперед, – мой новый оракул. Сергей Брель.

Оракул поклонился, сцепив за спиной руки, – и по этим рукам я вдруг поняла, что он волнуется – и еще как. Главная имела полное право отказаться от напарника, которого не сама выбирала. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Президент уже и сам начал заметно нервничать, когда Мадам наконец развернулась и пошла вглубь Школы. Вся кавалерия пустилась за ней.

Мы встали, перегнувшись через перила, чтобы проводить их взглядами. Разминали затекшие ноги.

– Беру себе блондина! – во всеуслышанье заявила Сара.

– А мне брюнет понравился, тот, под испанца. У него такие кудряшки по шее… – мечтательно вздохнула Оля. – А тебе?

– А нашей Цыпилме новый Главный полюбился! – съехидничала Сара.

И я сообразила, что никого себе так и не выбрала.

– Ну мне этот… рыжий… – промямлила я.

Соседки озадаченно переглянулись.

– А там был рыжий?

– А как же, ну возле двери…

Меня спас зычный оклик снизу:

– А ну-ка, средний курс! Хватит бездельничать! Вон с галереи!

Я первой ссыпалась по ступенькам, но на иностранный не пошла: что-что, а языки мне легко даются, и потому Триада смотрит сквозь пальцы, что я иногда прогуливаю. Все равно я у нее лучшая ученица – и по мертвым языкам и по пока еще живым.

Я направилась в подвал, к нашему школьному оракулу.

Принято считать, что Матвей пьет – хотя пьяным его никто из нас не видел и даже запаха не чувствовал. И классически красного носа, заплывших глаз с прожилками у него не наблюдается. Но все равно вся Школа твердо уверена, что оракул – тихий алкоголик. Он единственный среди учителей мужского пола живет при Школе. В подвале. Вернее, в полуподвале.

Когда я только появилась в ШП, я обследовала каждый ее закоулок, всюду, как любопытная Варвара, суя свой нос. Тогда я и обнаружила нору, где обитает наш бессменный оракул. Матвей не погнал меня сразу, за что теперь и страдает.

– А! – сказал он. – Заходи-заходи! Свежие новости принесла на хвосте, сорока?

Он, как обычно, что-то резал по дереву – вкусно пахло свежими стружками, едко – лаком.

– Не хочешь закончить картину?

Я взяла покоробившийся лист, критически оглядела свое творение. "Картина" – круто сказано. Я рисую гуашью и акварелью без карандашных набросков и эскизов. Больше всего это напоминает абстрактные цветовые пятна. Мне нравится.

Матвею тоже.

– Красного надо добавить, – решила я и взялась за кисть.

Матвей подергал косматыми бровями. У него седые длинные волосы, седая борода, и не причесанный он похож на сумасшедшего узника замка Иф.

– Президент пришел с новым оракулом. Он совсем молодой. А Мадам на него согласилась.

Матвей сдунул древесную пыль с сучка. Поглядел на свет.

– Видать, способный парень.

– А почему ты сам с ней никогда не работаешь?

Матвей наставил на меня узловатый палец:

– Помнишь, вы проходили на предсказаниях? Не пифия для оракула, но оракул…

– …для пифии, – привычно закончила я. – И что?

– А то, что не каждый оракул может вынести Главную.

– Ну да, – подтвердила я, зависнув кистью над бумагой и решая – требуется ли еще поставить красную кляксу. – С ее-то характером!

– Да при чем здесь характер? – привстав, Матвей выглянул в полукруглое окошко. – Быстренько они сегодня управились. Видать, Президент задал всего один простой вопрос.

Я тоже вытянула шею. Поначалу в окне были только ноги, потом люди отошли и стало видно энергично шагающего Президента, кучкующихся вокруг него охранников, а где… А вот и Скучный идет – но как-то не очень уверенно, следом дефилирует шкаф-телохранитель, то и дело норовя поддержать его под локоток. Оракул вяло отмахивается.