— Ладно, — смирившись с чудовищным новым видом, произнесла Петровна, — с одеждой разобрались. Теперь мне нужна комната, потому что бабушки в гостиной не живут.

Алмус захлопал глазами, огляделся вокруг и произнес:

— Тогда вам придется жить тут, — и торопливо добавил: — Я все уберу! И пол вымою, и пыль сотру!

Петровну передернуло, комната была настолько пропитана усопшей старушкой, что, казалось, и сама она до сих пор находится где-то здесь. От такого никакая уборка не спасет.

— А другой комнаты у тебя нет? — без особой надежды спросила Петровна.

— Только родительская. Но там вам точно не понравится.

Спрашивать «почему» у Петровны желания не возникло. Она чуяла, что это как раз тот случай, когда «меньше знаешь — крепче спишь».

— Ладно, — произнесла она, — уборка так уборка. Но советую поторопиться, я устала и хочу отдохнуть. Мне все-таки не пятнадцать.

И Алмус побежал за ведром.

В четыре руки они быстро привели комнату в божеский вид. Устала Петровна чудовищно, поясница ныла, руки и ноги отваливались. «А поликлиники с врачами в этом мире нет”, — подкралась подлая мыслишка, но тут же была отброшена по причине неподходящего момента.

В отмытом виде комнатка оказалась уютной (если выбросить из головы мысль о витающем духе покойницы). Заминка вышла только с постельным бельем — чистого комплекта в доме не нашлось, а Петровна, чей запас терпимости подошел к концу, напрочь отказалась спать на белье, на котором умерла бабуля. К счастью, Алмус вспомнил, что его после смерти меняли, и вопрос решился. О том, правду ли говорит мальчишка, Петровна постаралась не думать.

5. Глава 5. Незваный гость

Был еще один вопрос, прояснить который Петровне хотелось как можно скорее. А именно — на что они будут жить. Вряд ли полторы тысячи российских рублей хоть что-нибудь значат в этом мире, а у мальчишки наверняка нет денег.

Прямой вопрос, заданный Алмусу подтвердил, что догадка верна – мальчишка гол как сокол.

Петровна прилегла на кровать, дав отдых усталому телу.

— Если нет денег, надо их заработать, — заявила она. — Или что-то продать, — «например, себя», — мелькнула ехидная мысль.

Сидящий на сундуке Алмус вздохнул.

— Я уже продал, что можно. Остальное не берут.

— А что у тебя есть? — поинтересовалась Петровна, приподняв голову с подушки. — Что не берут-то?

Мальчишка задумался.

— Да так, ерунда всякая, я бы тоже не взял. Книжек немного, какие-то старые настойки бабушкины…

— Не старые, а выдержанные, — оживилась Петровна. — А старые книги — это вообще клад. Бешеных денег стоить могут.

— Да какое там, — махнул рукою Алмус.

— Да ты просто торговать не умеешь, — заявила Петровна, садясь. Усталость исчезла, уступив место возбуждению. — Ну-ка, пойдем-ка, оценим твои… наши владения.

— Пойдемте, — пожал плечами мальчишка, поднимаясь. — Хотя чего там оценивать, сами увидите.

Петровна отправилась за ним, но на пороге не выдержала и оглянулась — взгляд в спину был таким ощутимым, что между лопатками зачесалось. Конечно же, позади никого не оказалось. «Нервишки разыгрались, — подумала она, — неудивительно при таких-то событиях».

Поиски начались. Петровна с Алмусом заглянули во все углы, осмотрели все комнаты и кладовки. В чулане возле кухни обнаружили мешочек с мукой и кувшин с картофельным порошком, которому парень обрадовался, как лучшему другу, и пообещал приготовить чудесный ужин. Больше ничего съедобного не нашли.

Зато несъедобного оказалось немало: целый ящик флакончиков с вонючими жидкостями, горшок с отвратительного вида мазью, куча книжек со схемами, которые не то, чтобы понять, прочитать было невозможно. А еще старый баул со множеством застежек, три ржавые лопаты, огромный ботинок и плед, от которого воняло. Всё, кроме последнего, вызвало у Петровны небывалый энтузиазм. Отослав Алмуса готовить ужин, она занялась предпродажной подготовкой, решив для начала рассортировать добытые сокровища, а потом уже обдумать хорошенько, как их представить в выгодном свете и сбыть с максимальной выгодой.