Января 10-го. Император Иоанн Алексеевич частным образом (как обычно) женился на Прасковье Федоровне Салтыковой; ее отец прежде звался Александром, а на сей раз сменил [имя] на Теодор или Федор, как здесь произносят сие.

11. Я прибыл в Москву и на другой день поехал навестить боярина князя Василия Васильевича Голицына, который приветствовал меня весьма любезно.

13. Выслушав богослужение – один архиепископ, прибывший из Рима и Вены и направляющийся в Персию, служил мессу и проповедовал^>1, – я обедал у полковника фон Менгдена, вскоре пришел домой и принимал много визитов от главных лиц Слободы.

14. Я поехал навестить боярина Ивана Михайловича Милославского и различных бояр и вельмож; будучи приглашен, я обедал у боярина Петра Васильевича Шереметева-старшего.

16. Я имел тайное совещание с боярином князем Вас. Вас. Голицыным, где мы разбирали не только дела киевские, но и те, что касаются союза с римским императором и поляками, а также средства и пути вторжения в Крым; к сему он казался не слишком склонен, только ссылался на недоверие [русских] полякам и на настоящие трудности и нужды, в кои вовлечена их империя. Все это, сколь от меня зависело, я стремился смягчить, с учетом настоящей возможности и неизбежно большей угрозы и опасности в будущем. Он пожелал, дабы я письменно изложил суть моих рассуждений и то, что еще может прийти мне на ум касательно нынешнего положения дел, – что я и обещал. Итак, января 17-го, на другой день, [я] предъявил ему следующие пункты в докладе:

В связи с настоящим положением вашей страны я нахожу мир наиболее необходимым для вас, и сие на следующих основаниях:

1. Несовершеннолетие императоров; правители государств всегда остерегаются, воздерживаются и не желают начинать войну, дабы в случае неудачного исхода достигшие совершеннолетия государи не возложили вину на тех, кто поощрял или дозволял военное предприятие.

2. То, что [монархов] двое, посредством чего государство делится на клики; несогласие, подозрительность и раздоры среди дворянства порождают смятение и нерешительность в советах, что не может не повлечь великие препятствия в ведении войны.

3. Недостаток денег и скудость казны, кои суть и нерв войны.

4. Недовольство, неповиновение и нежелание солдат и простого люда, кои, по различию нравов и интересов, имеют свои особливые цели.

5. Отсутствие склонности к войне у большинства ваших людей, особенно у грандов и советников.

6. Ваши надежды на то, что турки и татары будут нерушимо соблюдать перемирие на 20 лет, заключенное у вас с ними; за это время императоры достигнут зрелых лет и так обретут знание и опыт в делах, а ваша казна наполнится.

7. Мнение ваше, что нечестиво или незаконно быть первыми агрессорами и нарушителями договора с турками.

8. Подозрительность и недоверие ваше к союзникам, особливо к полякам, – будто, побудив вас порвать с турками, невзирая на священность столь тесной [Христианской] лиги, они станут добиваться собственных целей и тем самым получат лучшие условия, замирятся с турками и покинут вас; либо, если последует мир, включающий вас, они будут скорее способны добиваться претензий, кои имеют к вам; их неприязнь к заключению вечного мира с вами, кроме как на неразумных условиях, дает вам причину и повод сомневаться в их искренности.

9. Мир приносит изобилие, выгоду, довольство и покой, что должно предпочесть всем прочим соображениям.

Из причин и доводов, кои я предлагаю в поддержку войны, я должен сперва упомянуть те, что могут по меньшей мере ослабить прежние аргументы, а затем приведу такие, что могут их уравновесить: