Нечаев(Кириллу Владимировичу). А вы что же это… идете на худсовет?

Кирилл Владимирович. Да. Решил посидеть на худсовете… но тихонечко…

Нечаев, Кирилл Владимирович и Зина уходят. В павильоне остаются Блондинка и тихо и задумчиво играющий что-то на гитаре Жгунди. В павильон поспешно входит Киноактер.

Киноактер(Блондинке). Привет. Шесть часов назад я еще был в Астрахани. Представляешь, нелетная погода. Ну, я к начальнику. Баба. Она меня сразу узнала…

Блондинка(лениво). Врешь, поди…

Киноактер. Честное слово! Я ей: так и так, снимаюсь сразу в двух концах Союза, нужно доставиться! (Остановился, игриво.) А наши никак обедают? (Хочет обнять Блондинку.)

Блондинка(грозно). Но-но…

Киноактер(удивленно). В чем дело?

Блондинка. Вас закрывают. Я теперь в «Сером волке» буду сниматься с Кободоевым.

Киноактер. То есть как закрывают?

Блондинка ничего не ответила и, вильнув бедрами, ушла в глубь павильона. Киноактер очумело оглядывается: потушены юпитеры, в павильоне никого, только Жгунди тихо наигрывает на гитаре.

В комнате отдыха, поглядывая на часы, сидит Надежда Леонидовна. Вбегает Фекин. Бросается к телефону.

Надежда Леонидовна. Ну как?

Фекин (останавливаясь). А!.. Я… Я сказал… Надежда Леонидовна. Ну и что же?

Фекин. Он… Он сказал. Что же он сказал? Понятно. Он сказал, что извиняется и просит вас зайти в другой день. Убедительно просит, заходите в другой день, только обязательно. Обязательно заходите. (Снимает трубку.) Два семь три. «Серый волк»?

Надежда Леонидовна молча поднимается со стула. А в павильоне № 2 по-прежнему тихо наигрывает на гитаре Жгунди и, прислонясь к стене, неподвижно и устало стоит киноактер.

Затемнение.

Двойная декорация. Справа – часть просмотрового зала. Слева– коридор перед просмотровым залом. В коридор из зала выходят какие-то люди. Выходят Первый и Второй члены худсовета. Первый – желчный, нервный, говорит с вызовом, будто мстит кому-то. Второй – добренький, в очках. В продолжение разговора он все время снимает очки, обеспокоено разглядывает их, потом снова надевает.

Первый(желчно). И что же теперь будет с картиной? Трофимов разнес ее в пух и прах.

Второй(разглядывает очки). А Кирилл Владимирович рискованно выступал. Вот не ожидал…

Первый(раздраженно). Я вас спрашиваю, что будет с картиной, а вы мне – Кирилл Владимирович. Я вам про Фому, а вы мне про Ерему…

Второй. Судя по ситуации, могут закрыть.

Первый(желчно). Закрыть совсем не закроют, а вот законсервировать на время – законсервируют. (Нервной) Слушайте, что вы меня все время разглядываете?

Второй. У вас есть бородавка над веком?

Первый(почти отчаянно). Какая бородавка? Зачем мне бородавка?

Второй. Видите ли, я, кажется, обменял очки во время обсуждений с Лысоцким. У нас с ним одинаковые футляры…

Первый. Чепуха! Вечно вы о чепухе… (Уходит)

Входят Нечаев, Кирилл Владимирович В продолжение всей сцены Второй член худсовета внимательно разглядывает Нечаева.

Нечаев(Кириллу Владимировичу). Ну что ж, спасибо!

Кирилл Владимирович(насмешливо). Да, под маской циника таилось храброе сердце бойца. Как сказал кто-то: люди лучше, чем они кажутся.

Появляется Трофимов.

Кирилл Владимирович(Трофимову). А вот введенному в худсовет товарищу, знатному карусельщику, в отличие от вас, картина понравилась. Как сказал кто-то, она понравилась ему всесторонне: как члену худсовета, знатному карусельщику и просто русскому человеку.

Трофимов. Скажите, Кирилл Владимирович, почему вы так любите говорить какими-то нелепыми и обязательно чужими словами?

Кирилл Владимирович. Очевидно, талант. Талант, он всегда возьмет свое… и чужое тоже.