Нечаев. Этого не было. Вы просто хотели, чтобы так было?

Аня. Ну, разошлись. Мы уже сделали тысячу вздохов, наверное.

Нечаев подошел к ней и положил ей руки на плечи.

(Вдруг шепотом) Я побежала!

Нечаев. Да.

Аня(не двигаясь с места). А я все боялась и решала, идти на съемку или не идти. И пока решала – опоздала. Я побежала. (Не двигаясь) Прощайте!

Нечаев. Прощайте! (Наклонился и поцеловал ее) Аня (не вырываясь). Не надо.

Он целует снова.

Ну, я это плохо делаю.

Он целует ее.

Ужас-ужас-ужас! (Она уткнулась ему лицом в плечо)

Нечаев. Ну…

Аня. Я не могу теперь на вас смотреть.

Нечаев. Ну где ты?

Аня. Я побежала-побежала-побежала! (Отчаянно) Побежала! (Убегает)

Нечаев один. Гудки машин. Шум ночного города.

Затемнение.

Квартира Надежды Леонидовны. Справа – комната, где накрыт праздничный стол. Слева – коридор, где стоит телефон. Когда высвечивается коридор, комната затемняется. Сейчас освещена комната. За столом – Надежда Леонидовна, Кирилл Владимировичи Ирин а.

Кирилл Владимирович. С днем ангела, Надежда Леонидовна! И сразу же за вас! (Пьет) Вы – языческая женщина! Вы нам в наследство от Древнего Рима! (Снова пьет)

Надежда Леонидовна(певуче). Дорогой! Ну как вы лихо пьете…

Кирилл Владимирович. Знаете, однажды я сел в поезд и узнал, что в буфете не продается водка. Я тотчас слез с поезда и пошел пешком.

Надежда Леонидовна(смеясь). Он ужасен! (Ирине) Дорогая, почему нет Ани? Где Аня?

Ирина. Я разрешила Ане задержаться сегодня до часу ночи. У них на работе какой-то вечер. Я хочу, чтобы она была вместе со всеми.

Кирилл Владимирович. У вас тяга к демократизму. Это правильно. Пусть она будет поближе к народу. У прогрессивных критиков была тяга к народности. Вы – Стасов!

Ирина. Кирилл Владимирович, по всему заметно, что вы уже перевыполнили норму.

Надежда Леонидовна. Ирина, не мешай ему. (Наивно-жеманно) Кириллушка, почему вы так много пьете?

Кирилл Владимирович. Как вам сказать…Одни люди пьют для того, чтобы им стало лучше, а другие… я, например… чтобы им не стало вдруг хуже. Сегодня я особенно боюсь, что мне станет вдруг хуже…

Ирина. Что-нибудь случилось?

Кирилл Владимирович. Час назад, направляясь к вам, я узнал нечто…

Звонок по телефону.

(Ирине) Это, конечно, вас.

Затемнение, высвечивается коридор. Ирина говорит по телефону.

Ирина(устало и значительно). Да, Аверкий Борисович… Да, я сегодня смотрела материал… Ну что вам сказать? Абсолютно самостоятельно… И самое интересное, что во всем этом есть… ну как бы вам сказать… какое бы слово здесь подобрать… Ну, нечто лермонтовское, что ли.

Затемнение в коридоре. Та же комната. За столом те же.

Ирина. Так что же случилось, Кирилл Владимирович?

Кирилл Владимирович. Пожалуй, я скажу вам об этом потом. Сейчас не хочу. Оставим дела в передней вместе с телефоном и шляпами. Каламбур для бедных!

Надежда Леонидовна. Как я люблю джаз. Пусть на моих похоронах…

Ирина. Тетя, тетя…

Надежда Леонидовна. Ну что тут такого… Мы все умрем, в этом нет ничего особенного. А может быть, это и хорошо. К старости мы становимся несколько карикатурны… Так вот… пусть на моих похоронах играет джаз. (Спохватившись.) Дорогая, где карандаш?

Ирина. Тетя! Тетя!

Надежда Леонидовна. Ну что тут особенного? Да, я суеверна, как все интеллигентные люди. Я не боюсь в этом признаться. И Кириллушка не станет смеяться надо мной. Я родилась ровно в два часа ночи. И пока часы будут бить два, я должна успеть записать все свои желания, а потом бросить листочек в бокал и выпить вместе с шампанским. И тогда все осуществится… Это ужасно. Ударов всего два… а желаний так много.