Тильтиль. Как они прекрасны! Но почему они не смеются? Они не счастливы?

Душа Света. Смех еще не доказывает счастья.

Тильтиль. Кто они такие?

Блаженство. Великие радости.

Тильтиль. Ты знаешь, как их зовут?

Блаженство. Конечно. Мы с ними часто играем… Вот впереди всех Великая радость быть справедливым, которая улыбается каждый раз, как исправлена несправедливость. Я слишком молод и еще ни разу не видал ее улыбающейся. За нею Радость быть добрым, самая счастливая, но и самая грустная. Ее с большим трудом удерживают от того, чтобы идти к Несчастьям, которые она хотела бы утешить. Справа – Радость завершенной работы, а рядом с нею – Радость мыслить. За ними Радость понимать, которая ищет всегда своего брата Блаженство ничего не понимать…

Тильтиль. Я видел ее брата. Он ушел к Несчастьям с тучными блаженствами.

Блаженство. У меня не было сомнения на его счет. Он пошел по плохой дороге, дурные знакомства испортили его. Но не надо говорить об этом его сестре. Она отправится искать его, и мы таким образом лишимся одной из прекраснейших радостей. Вот там, среди наиболее высоких ростом, Радость созерцать прекрасное, которая ежедневно прибавляет несколько лучей к свету здешних мест.

Тильтиль. А вот там, далеко-далеко, в золотых облаках? Та, которую я с трудом различаю, даже становясь на цыпочки?

Блаженство. Это Великая радость любить. Но напрасно ты тянешься смотреть на нее. Слишком ты еще мал, чтобы видеть ее всю с головы до ног.

Тильтиль. А там, в глубине, те, которые закутаны в покрывала и не приближаются?

Блаженство. Это те радости, которых люди еще не узнали.

Тильтиль. Почему некоторые рассердились? Почему удаляются?

Блаженство. Они уступают дорогу новой, грядущей к нам радости, может быть, самой чистой из всех тут находящихся.

Тильтиль. Кто это?

Блаженство. Неужели еще не узнал ее? Вглядись пристальнее, открой оба глаза до предела твоей души. Она увидела тебя. Увидела! Бежит к тебе с простертыми руками. Это радость твоей матери, радость, ни с чем несравнимая, Радость материнской любви.

С приветственными криками другие Радости сбегаются со всех сторон и потом, молча, расступаются перед Радостью материнской любви.

Материнская любовь. Тильтиль! И Митиль! Вас ли вижу здесь? Не чаяла этого счастья. Я чувствовала себя одинокой в доме, и вдруг вы оба подымаетесь до самого неба, где сияет в радости душа всех матерей. Но дайте сначала тысячу раз поцеловать вас. Придите оба в мои объятия, ничто в мире не доставляет большего счастья. Тильтиль, ты не смеешься от радости? Ты тоже, Митиль? Вы не узнаёте любви вашей матери? Да глядите же на меня, не мои ли это глаза, мои губы, мои руки?

Тильтиль. Да, узнаю теперь. Только я не знал… Ты похожа на маму, но ты гораздо красивее.

Материнская любовь. Конечно. Ведь я не старею. И каждый проходящий день только увеличивает мою силу, молодость, счастье. Каждая твоя улыбка сбавляет мне не меньше года. Дома все это незаметно, но здесь все видно, а это и есть истина.

Тильтиль (в восхищении рассматривает ее и покрывает поцелуями). А твое красивое платье из чего сделано? Это шелк, серебро, жемчуг?

Материнская любовь. Нет, это поцелуи, нежные взоры, ласки. Каждый данный мне поцелуй прибавляет к моей одежде луч луны или солнца.

Тильтиль. Забавно! Никогда бы я не поверил, что ты так богата. Куда же ты прятала это платье? Не в том ли шкапу, от которого ключ всегда прячет папа?

Материнская любовь. Да нет. Это платье всегда на мне. Только его никто не видит, потому что нельзя видеть, когда глаза закрыты. Все матери богаты, если они любят своих детей. Нет ни бедных, ни некрасивых, ни старых. Любовь их остается навеки самой прекрасной радостью. А когда они кажутся печальными, один поцелуй, который они получают или дают, преображает слезы в глубине их глаз в звезды.