Даже сейчас, спустя два года, пальцы Эрри мелко задрожали, а из-под опущенных век проступили слёзы.

– Позвольте мне хотя бы надеть полагающийся годовой траур… – слабым, словно не своим голосом попросила Эрвианна.

Король щёлкнул языком и криво улыбнулся.

– Нет, сиятельная герцогиня де Байе, дочь герцога де Саменти. Нет. Слишком много денег и влияния в таких маленьких ручках могут причинить слишком много беспокойства. Ты завтра же станешь женой графа сен Фольи.

– Но он мне не ровня, – привела последний довод Эрвианна.

Король резко поднялся и собирался уже выйти, оборвав разговор. Но остановился в полушаге от двери и, не оборачиваясь, бросил:

– Дочь и жена изменников… Кто кому не ровня, Эрри…?

…Тихий стук в дверь развеял слишком живо представшее перед глазами воспоминание.

Герцогиня Байе быстро стёрла с лица мокрые солёные дорожки и разрешила войти.

Две служанки, которых Эрвианна видела впервые, согнулись в поклонах. Обе светловолосы, таллвийки, и примерно одного возраста. В синих платьях дворцовой прислуги…

– Я просила прислать моих служанок, – едва сдерживая злость, прошипела герцогиня.

– Нас приставила к этим покоям Её Величество, – улыбнулась та, что была чуть полнее.

Эрвианна улыбнулась в ответ. Наверное, улыбка вышла несколько… неискренней, потому как девушка, улыбавшаяся ровно до этого момента, испуганно попятилась и слегка побледнела.

– Увы, но Её Величество не знала, что у меня слишком нежная кожа, и только МОИ служанки знают, как с ней обращаться.

Какое-то время девушки растерянно смотрели на герцогиню де Байе, но после одновременно кивнули и, согнувшись в поклонах, попятились вон из покоев. Видимо, решив, что Сиятельная герцогиня немного не в себе.

Эрри же шумно выдохнула и прошла в спальню.

– Тварь, – процедила она сквозь зубы.

Здесь тоже ничего не изменилось. Широкое ложе под тонким балдахином. Огромное зеркало в золочёной раме. Туалетный столик с женскими принадлежностями. Пушистый ковер. То же вино на столике и ваза с такими же фруктами горхи. Горьких и терпких, чтобы напомнить молодожёнам, что семейная жизнь это не только пьянящая винная сладость, но и горечь.

Даже постельное белье на широком ложе было того же цвета, что и в ту проклятую ночь, когда она стала женой графа сен Фольи. Потому Эрвианна сделала несколько шагов назад и, едва сдерживаясь, чтобы не грохнуть дверью, закрыла её.

Это было выше её сил. Нужно время привыкнуть. Взять себя в руки.

Эрри прикрыла глаза и привычно сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь и подавляя раздражение.

Снова лёгкий стук, в ответ на утомлённое: «Да!» открылась входная дверь, и слуги, пыхтя и краснея, начали затаскивать сундуки и тюки с вещами герцогини де Байе. И тут же на лице Эрри расцвела злорадная улыбка.

Графа сен Фольи не решилась поселить на этом этаже даже королева, опасаясь возмущения высшей знати. Это следовало из того, что сундуки принадлежали исключительно Эрри. А значит – хоть здесь она сможет вздохнуть спокойно. Тевор не посмеет возмутиться. Будь у них общий ребенок, супруг даже мог бы просить поселить его на этом этаже. Но… Конечно, он сможет приходить к ней на правах мужа. Но уж никак не оставаться на ночь. А Эрвианна уж точно не станет спускаться на нижний этаж. Ну и особую радость доставлял тот факт, что ему так точно указали его место. Низшая знать таковой и остаётся, даже несмотря на заключённый брак.

– Оси! Лува! Теперь вы будете прислуживать мне лично в моих покоях.

Девушки поставили тяжёлые тюки на пол и склонили головы.

– Никто, кроме вас, не должен прикасаться к моим вещам или еде. Никто, кроме вас, не будет прислуживать мне во время купаний и смены одежды. Только вы будете менять бельё на моей постели… Всё понятно?