Вдалеке две косули спрыгнули с насыпи, убежали в белые поля. Животные с колдовской грацией прошли сквозь снег и пропали в ночи.

Когда поезд приближался к длинному мосту Игельстабрун, Эрик вспомнил, как Сиссела ездила с ним. Они целовались в каждом туннеле, на каждом мосту. А теперь она не хочет пропускать занятия по йоге.

Эрик осторожно замедлил ход, прошел Халль и плавно вывел поезд на высокий мост. Состав словно летел по воздуху. Снег взвихривался и кружился в свете прожекторов, почти казалось, что поезд качается вверх-вниз.

Локомотив был уже почти на середине моста, высоко надо льдом Халльсфьердена, как вдруг Йонссон заметил в снежном тумане дрожащую тень. Человек на путях. Эрик от души засигналил и увидел, как фигура дернулась вправо, прямо на встречные пути.

Состав быстро приближался. Через полсекунды человек оказался в свете прожекторов, моргнул. Юноша с мертвым лицом. Одежда взметнулась вокруг тощего тела, и юноша исчез.

Эрик не мог вспомнить, дернул ли он тормоз, замедлил ли состав движение. Что-то грохнуло и металлически задребезжало. Эрик не знал, сбил он юношу или нет.

Машинист задрожал, чувствуя, как в крови подскакивает уровень адреналина, и позвонил в службу спасения.

– Я машинист локомотива, я только что видел человека на мосту Игельстабрун… Он был прямо на путях, и я не знаю, переехал я его или нет…

– Кто-нибудь пострадал? – спросил диспетчер.

– Я не знаю, задел я его или нет, я видел его всего пару секунд.

– Можете сказать точно, где вы его видели?

– Прямо посреди моста Игельстабрун.

– На рельсах?

– Там только рельсы и есть, это железнодорожный мост…

– Человек стоял неподвижно или двигался в каком-то направлении?

– Не знаю.

– Мой коллега сейчас свяжется с полицией и службой “скорой помощи” в Сёдертелье. Надо перекрыть движение на мосту.

Диспетчер единой экстренной службы сразу же выслал полицейские машины в обе стороны длинного моста. Всего через десять минут после звонка машиниста первая машина с мигалкой уже заворачивала с Нючёпингсвэген на грунтовую дорогу возле Сюдгатан. Круто уходившую вверх дорогу не расчистили, и взрытый машиной снег оседал на капоте и лобовом стекле.

Машина остановилась у опор моста. Полицейские вылезли и пошли по путям, светя фонариками. Пробираться по рельсам оказалось нелегко. Далеко внизу по шоссе шли машины. Четыре пути сходились в два, тянулись высоко над промышленным районом Бьёркудден и замерзшим заливом.

Полицейский, шедший впереди, остановился и указал вправо. Незадолго до них кто-то явно прошел по железнодорожным путям. В тоскливом свете карманных фонариков виднелись почти занесенные отпечатки ног и редкие пятна крови.

Полицейские посветили фонариками во все стороны, но на мосту никого не увидели. В ярком свете снизу, из гавани, снег стелился над рельсами, словно дым пожара.

К опорам моста с противоположной стороны залива, на расстоянии двух километров, подъехала вторая полицейская машина.

Под колесами загудело, когда сержант Джасим Мухаммед свернул с путей. Его коллега Фредрик Мосскин как раз вышел на связь.

Ветер дул в микрофон с такой силой, что различить голос было почти невозможно, но полицейские все равно разобрали: кто-то совсем недавно прошел по мосту.

Машина остановилась, и фары осветили отвесный склон скалы.

Фредрик закончил переговоры и уставился перед собой.

– Что? – спросил Джасим.

– Кажется, он направлялся туда.

– А что они сказали про кровь? Ее много было?

– Я не расслышал.

– Пошли посмотрим. – Джасим открыл дверцу.

Синие блики мигалки ложились на отягощенные снегом ветви елей.