– Да, скоро увидимся…

Зеркало не врало. Горькие морщинки в углах рта приподнялись от доброй улыбки и рассыпались множеством весёлых вокруг глаз. Волшебным движением спонжика она нанесла крем-пудру, от чего кожа стала бархатистостой, потом карандашом цвета антрацит очертила стрелки на веках, придав выцветшим чайного цвета радужкам яркости. Завершив магию преображения, она обрамила малиновым контуром губы и покрыла их перламутровой помадой. Принарядилась в платье цвета беж, накинула сверху шубку, украсила шею платком, связанным паутинкой и, бросив в зеркало оценивающий взгляд, выскочила на морозную свежесть, чтобы не опоздать на встречу.

Он чётко знал, что придёт на свидание раньше. Неспешно оделся, провёл рукой по лёгкой щетине, обкрутил шею толстым шарфом и выскользнул из кабинета в длинный, как его жизнь, коридор. В голове всё ещё зрели планы по работе, кружили мысли о летнем отпуске, да и новый год на пороге ждал решений: где приземлиться всей семьёй; кого пригласить из друзей; чем сервировать торжественный стол; кто на празднике станцует и споёт; как развлечься самому и повеселить гостей. Уже месяц, как покупались подарки, украшалась ёлка, развешивалась мишура и гирлянды, выбирались разноцветные игрушки и к тому же на работе намечался корпоратив. О рабочих буднях тоже болела голова, конец года все-таки, – отчёты.

Так получилось, что он не успевал на свидание и теперь шёл следом за избранницей, но она не подозревала.

Мысли точили сердце о дорогом человеке. Где же та её лёгкая походка, тот гибкий стан, быстрота шага и лебединая грация.

Время пролетело. В юности дни тянулись неспешно. После сорока возмужали лица и появилась степенность и рассудительность. Через полвека годы стали безжалостно сгибать, тревожить и раздражать. И возможности уже не те и желания другие, мысли колючие о тяжести бытия, чувства притупились и либидо угасло… а может нет? Возможно всё это ещё живо? Скорее да, чем нет. Пришла, значит, лучшего не искала.

Я всё ещё собираюсь ей угождать, как и раньше. Помогать, чтобы пройти весь путь до конца. Защищать от невзгод и в конце концов любить всем сердцем. Главное, чтобы клятва данная ей под сводами с божественными ликами была нерушима:

– «… в горести и радости, в болезни и здравии…»

Воспоминания о горячей влюблённости и страсти царапали сердце. Вероломные мысли уже рюкзаком висят за плечами и придавливают ближе к земле, чтобы привыкал к жизни после смерти. Лета спешат оседлать, пригнуть, крадут надежду на будущее. Старуха в чёрном саване с косой дышит в затылок, и лишь в паре шагах от него. Каждое утро гоню её прочь. Отстань! Ещё не время. Десяток бы лет отвоевать, и то хорошо. А они не за горами, пролетят на сверхскорости.

– Нет! Накось выкуси! – он образно скрутил ей дулю. – Не стану тебя призывать, броди подальше от моего дома и семьи и не тревожь.

Только когда немощь накроет и сил на слова не останется, можно тогда и уйти телу в иной мир, – мир тьмы, а душой улететь к звёздам и там взирать на вечность.

Но сейчас хочу быть здесь, и видеть и слышать…

Порывистый ветер играл подолом её шубки, разбросал кудри по лицу, рвал белый воздушный шарф. Развиваясь, он приветствовал встречных людей. Слёзы в глазах искрились на морозе, щёки румянила снежная пыль.

Она обернулась, словно её дёрнула связующая нить. Остановилась. Поправила очки и присмотрелась вдаль. Подумала: «Это он идёт или нет? Не похож. Этот быстр, крепок, бодр, несётся, словно необузданный мустанг. Точно, – не он!» Она протёрла запотевшие очки и ещё раз пробежалась взглядом.