Балаганов, быстро черкавший в блокноте, уважительно кивал…

– Мебель для новых домов, всякое-разное – будем заказывать пионерским цехам и частникам, – говорил Лобанов. – Под новый выпуск поселковых бон или в обмен на взаимозачётные услуги. Получится как раз то, что надо… И ещё. Мы тут решили, Аркадий Тимофеевич, что пора нам и поселковую больницу строить, сколько можно Валерии Вадимовне на дому принимать? Оборудование выпишем из Верного, а больницу соберём из четырёх домов, мне имперцы-инженеры сказали, что это можно сделать… Если что – так у меня дом хоть и старый, но целый, а я там видел, меня на кой-то чёрт в список внесли – вот и считайте, что один дом под больницу уже есть…

– За оборудование чем платить будем? – спросил кто-то, но не так недоверчиво, как ещё недавно задали бы подобный вопрос, а скорее деловито, и Борис Игоревич ответил:

– Есть чем. С латифундий я только три дня назад получил немаленький штраф, то, что они уворовали, так сказать, за последний год. Думаю, что власти в Верном не будут против ещё одного взаимозачёта…

…Уже в сумерках – работа не утихала – Денис присел на тюк с уплотнителем, всего на полминуты, записать кое-что. Но вместо этого, даже не достав блокнота, откинулся к стене – против воли, незаметно, – и глаза закрылись сами собой.

Сквозь сон Денис слышал голоса, но откликнуться или даже пошевелиться не было ни сил, ни желания.

– Спит.

– Тише, он двое суток на ногах.

– Домой его надо.

– Ну-ка дайте…

Денис ощутил, как поплыл куда-то вверх и дальше – так и не просыпаясь, скорее наоборот – засыпая окончательно. Последнее, что он услышал, было:

– А ведь дитё дитём, когда спит-то… спи, отдохни малость, моторчик наш неугомонный…

…Когда Харатенко, осторожно постучав в дверь ногой, предстал перед Ольгой Ивановной с Денисом на руках, Ветлугина обомлела и охнула:

– Да что с ним?! Избили?! – Потом увидела на руке Дениса засохшие потёки крови (он во время работы несколько раз заново ссаживал глубокую царапину от той щепки, отколотой пулей) и испугалась ещё больше: – Стреляли?!

– Да ты что?! – в свою очередь, изумился, но не испуганно, Харатенко. – Кому там бить и стрелять?! Да вся плесень сейчас попряталась по темным подвалам и дышит через раз, Оль… Умотался он. Сел на стройке в угол, да и уснул махом. Показывай, куда его нести-то. И, если можно, плесни мне чаю, я поесть так и не успел. А остальных не жди, кто где работает, тот там и заночует.

– Я им после разнесу, я ведь ужин приготовила, – заторопилась Ольга Ивановна. – Давай сюда, наверху его комната…

Денис и не подумал проснуться, даже когда его раздевали. А Ольга Ивановна, только что забравшая в стирку всю его одежду (кроме галстука, который с почтительной робостью осторожно развесила на спинке стула), со вздохами медлила и рассматривала весьма грязного мальчишку… но, в конце концов, решительно прикрыла его простынёй и вышла тихо, погасив свет.

Денис спал. Ему снился огромный сад – или, может быть, светлый лес, – в котором он гулял с Настей и показывал ей всё-всё-всё вокруг.

Он на самом деле мог ей всё это , потому что во сне Настя .

С самого утра заморосил дождь, серый и тёплый, и у Дениса из-за этого было отвратительное настроение. На первые выходные ноября, к Дню Памяти Предков[5] – через неделю – намечался двухдневный полевой выход в лес для новичков с их принятием в пионеры – все вопросы наконец-то утрясли, но именно у Дениса толком ничего готово не было. Весь октябрь он крутился как белка в колесе. Только вчера уехал корреспондент «Пионера», оказавшийся девушкой – энергичной, весёлой и очень любопытной. Она не только набрала материала на статью о том событии с уйгурской ордой – она просидела в Седьмом Горном пять дней вместо двух, обозначенных в командировочном листе. По её собственному признанию, за это ей на работе «намылят шею, но дело того стоит». Ей понравилось всё, но больше всего поразили библиотека и Генкин музей. Генка от гордости ходил с блестящими глазами, розовый и старательно делающий вид, что это всё не его заслуга. Побывала настойчивая девица и у Мишки на хуторе «Дружба», который как-то сам собой превратился в опытную сельхозплощадку отряда, и на перевале у Бойцовых, причём Денис чуть ли не на коленях умолил Кенесбаева дать ей для этих поездок в конвой двух полицейских, а когда Кенесары Ержанович, по уши сидевший в так и не раскрытых делах о поджоге посёлка, провокации с уйгурами и покушении на Макарычева, полицейских-таки выделил, то выяснилось, что девица скачет верхом намного лучше их, носит в поясной сумке «ТТ» и с десяти метров попадает в два одновременно подброшенных ореха. Девчонки в отряде были от корреспондентки без ума и долго расспрашивали у Дениса, кто она такая и что он у неё читал. В конце концов, расспросы эти его вывели из себя… Как будто в Империи все всех знают, если честно, фамилия девушки Денису была совершенно незнакома.