Мне не нравилось, что она здесь. Что-то неправильное чудилось в том, чтобы среди всех бескрайних песков встретиться там, где ни она, ни я быть не собирались. Казалось, сам окружающий мир прогнулся, чтобы свести нас вместе. Не моих ли рук дело? Может, выдала что-нибудь этакое, когда мы с Жинем шагали через пустыню, а я всё ещё надеялась добраться до столицы? Взяла и случайно предрекла – не знала ещё тогда, что я демджи и не могу произнести ложь, а правда о будущих событиях может оказаться опасной, потому что насильно подгонит их под себя. Достаточно было обронить, что непременно найду свою тётку, вот звёзды и повернулись, чтобы так и вышло! Только вот правда оказалась с горькой начинкой… А может, и случайное совпадение, кто знает?

Дрожащие пальцы целительницы наконец выбрали нужную баночку и стали втирать мне в рану какую-то густую дурнопахнущую мазь.

– Как же получилось, что потом оказалась в Сарамотае? – не унималась я.

– Судьба – такое дело… – вздохнула тётушка, но подробностей я не дождалась. – Признаться, никогда не думала, что она приведёт меня в темницу руками мятежника, который вознамерился перевернуть мировой порядок.

– Малик был предателем, – возразила я, морщась от прикосновения её пальцев к больному месту.

– Ну вы же не копаетесь в душе каждого, кто хочет к вам… – Она нажала ещё сильнее. – Малик действовал от имени вашего принца, вот и всё, что я знала… ещё немного, и убил бы меня. Такой революции мы не просили. – Вытерев руку тряпкой, она отодвинулась. – Впрочем, как говорили у нас в Пыль-Тропе, есть судьба, а есть рок.

От этих двух слов я будто вновь оказалась в молельном доме на проповеди. Наш святой отец упоминал их, когда наступали особенно трудные времена. Так и есть: судьба и рок – не одно и то же, кому, как не мне, в этом разбираться.

– Вот, возьми. – Тётушка Сафия вытащила из сундука ещё один стеклянный пузырёк, на этот раз с пилюлями. – Они снимают боль и помогут уснуть.

Знакомые слова, родной выговор… В голове тут же вспыхнуло имя, и я сжалась как от удара в грудь.

«Тамид…»

Уже много месяцев я задвигала мысли о нём в самый дальний уголок памяти, но сейчас, в сумраке шатра, он будто возник перед глазами с такой же, как эта, бутылочкой – единственный мой друг из прежних времён, что зашивал когда-то мои раны и лечил ушибы.

Которого я бросила истекать кровью на песке.

Может, сказанная когда-то правда и повернула мою судьбу так, чтобы напомнить о людях, которые страдали и погибли из-за меня?

Вдруг остро захотелось и в самом деле выпить какого-нибудь зелья и поскорее забыться. Однако не успела я взять из рук тётушки пилюли, как полог шатра резко отдёрнулся. Я обернулась, думая, что Жинь всё-таки проследил за мной, но смутно различила на пороге два человеческих силуэта, тесно прижавшихся друг к другу. Жинь пришёл бы один. Подвыпившая парочка с праздника перепутала шатры в поисках уединения?

Тут фигуры сдвинулись, и в жёлтом свете лампы блеснуло лезвие ножа! Я вскочила на ноги ещё прежде, чем услышала, как знакомый голос испуганно выдавил моё имя.

«Далила!»

Парочка отшатнулась обратно во тьму, но я уже устремилась следом, выхватив из-за пояса свой нож и шепнув на ходу тётушке, чтобы осталась.

– Стой, где стоишь! – рявкнул другой знакомый голос, стоило мне выскочить из шатра.

Приглядевшись, я узнала того, кто держал Далилу, угрожая ножом. Чёрные волосы падают на высокий лоб, в глазах застыла паника.

– Махди? – с изумлением выдохнула я.

Он обнимал Далилу за талию и прижимал ей к горлу нож – так сильно, что на коже выступила кровь и струилась за ворот халата.